«Но это я потом ему бумажку покажу, — коварно думал Известь и слегка стыдился своего коварства. — Пусть втянется хорошенько, чтобы от дела его можно было только с мясом оторвать».

Якунька явно втягивался. В овцеводстве еще недавно он ничего не понимал, но за минувший месяц выпытал у дуланцев об этом деле почти всё. Он сказал, что первые партии шерсти уже есть, но станки появятся нескоро, так что пока аманатки занимаются подготовительными операциями: моют, чешут, пробуют нить прясть.

— Можешь, пока валянием заняться, — подкинул Дурной идею. — Войлок, конечно, у дауров и свой есть, но это лучше чем простой.

Вместе прикинули, как сделать легкие валы, чтобы шерсть валялась быстро и в большом объеме. Санька даже предложил сделать простую зубчатую передачу, которую можно было поставить на конскую тягу… Якунька чесал голову минуты три и отмахнулся.

— Да людишки ж имеются! Они покрутят!

Большая вода остановила кучу работ. Закончив спасать поле, Дурной сам сплавал на север. Посмотрел на Якунькину мануфактуру, поговорил с дуланцами: не творят ли здесь казаки какое насилие? Покоренные тунгусы особо не жаловались, смотрели хмуро. Что им за разница: что те — лоча, что этот — лоча. Погостил в Молдыкидиче, напомнил об осеннем ясаке. И, конечно, разыскал кочевье Галинги. Там ничего не изменилось: с одной стороны — сияющие потаённые глаза Чакилган, с другой — новости о новых женихах.

«Мукден, что ли завоевать? — грустно пошутил он сам себе. — Может, найду в сокровищнице там эту чертову пектораль Бомбогора?»

Мысль о захвате старой столицы империи Цин была вдвойне смешней, если помнить, сколько людей было у Дурнова. И если не забывать о предстоящих событиях.

Глядя, как Зея потихоньку отступает с затопленных лугов, Санька понимал, что пора ехать домой, в Темноводный. И только сильнее стискивал в объятьях любимую. Чакилган ерошила его космы и ободряюще улыбалась.

— Нож я тебе не отдам, — шептала она. — Никогда-никогда не отдам. Чтобы ты приезжал ко мне, снова и снова. Как бы далеко тебя судьба не уводила.

…Дощаник вошел в Бурхановку, вернувшуюся в прежние размеры, атаман издалека услышал шум работ.

— Сашко, леса совсем не заготовлено, а к зиме надо хоть несколько изб соорудить! — сразу вцепился в него Старик. — Пущай, мужики идут рубить!

— Атаман, мы, кажись, руду болотную нашли, — улыбался кузнец Карела. — Попробуем выплавить, может, что получится. Но надо много угля нажечь, а у нас рук совсем не хватает.

— Дурной, косить будем вообще? — разорялся Рыта Мезенец. — Смотри, волы зимой подохнут!

— Ни удил, ни стремян, ни пряжек! — орал Тютя, который не мог сделать новую сбрую для своей «собачьей» кавалерии. — Ты на Якуньку свово все железа спустил!

«Как мы вообще жили в тринадцатером?! — изумлялся Санька. — Сейчас более 30-ти человек, а рук ни на что не хватает… Как успеть?»

А ведь был план еще и второй дощаник построить за лето… Куда там!

Осень пришла подло: слишком рано и нежданно. Из главной радости: удалось-таки урожай спасти. Не ахти какой, но острожку на зиму с лихвой хватало. Только…

— Не дам! — орал Рыта. — Семена! На озимые да на будущий год!

— Тебе волю дай: ты всю жизнь ржу в землю закапывать будешь! — ярился Тимофей. — Отдавай, оглоед!