— Все — тайну жизни и смерти.

Алтуфьев видел, что надежда на разгадку напрасно вспыхнула у него: старик ничего не знал из того, что интересовало его в эту минуту.

— А граф скоро вернется? — спросил он, вставая.

— Не знаю. Они вышли на прогулку.

Алтуфьев решил, что оставит тетрадки с записками графини. Он в душе был рад, что случай позволял ему не передавать их лично графу. Ему было бы не по себе.

— Вот что! — сказал он. — Я вам оставлю здесь две тетрадки. Передайте их из рук в руки графу.

Это очень важно. Не надо, чтобы, кроме графа, видел их кто-нибудь!

— Слушаю-с! Извольте опустить их в ящик!

— В какой ящик?

— У стола. Так приказано графом: если что приходит без них — опускать в ящик. Он заперт и ключ у графа. Граф вернутся, отопрут и достанут.

У стола в стене был сделан дубовый ящик с прорезной щелью. В нее свободно могли пройти тетради. Алтуфьев опустил их туда.

Высокое окно в сад было отворено. Григорий Алексеевич подошел к нему и остановился. Пестрели цветы, зеленели деревья и расчищенные дорожки вились между ними. На площадке перед террасой сидел Рыбачевский с книгой. Он увидел Алтуфьева в окне, положил книгу и, подойдя к нему, спросил по-французски.

— Вы ко мне по делу?

— По какому?

— А по тому, что вчера ваш приятель говорил мне.

«Ах, еще эта дуэль! — вспомнил Алтуфьев. — Правда, я должен переговорить с ним».

И он сошел в сад к Рыбачевскому.

— Ну, какие новости? — спросил тот.

— Вчера барон написал письмо Веретенникову, и тот ответил, указав своих секундантов. Они приедут к вам сегодня вечером, чтобы условиться.

— Кто у него секунданты?