— Простите, миледи и миледи, — голос его звучал надтреснуто. — Я не приучен к поездкам верхом. Передвижение в телеге куда как проще и привычнее для моих костей.

— Буду вам очень благодарна, если вы воздержитесь от упоминания частей своего тела при моей дочери.

Мужчина, возраст которого, верно, уже плотно подобрался к четвертому десятку, покраснел. Примерно через час он полностью обогрелся и даже попробовал струны виелы смычком, сокрушаясь, что инструмент мог потерять свое "дивное" звучание из-за пытки холодом.

— Посмотрите, миледи.

Я повернулась, но Алекто смотрела не на меня, а в окно на лес. Вдоль дороги, на границе света и тени, бесшумно несся какой-то силуэт. Изредка он отставал, но потом снова выныривал, стараясь держаться наравне с повозкой. Последние лучи упали на него, и глаза вспыхнули желтым огнем. Вульпис зашипел.

— Отодвиньтесь от окна, Алекто, — быстро произнесла я.

— Это волк, — встревоженно произнесла она.

— Вижу. Но он один, а нас много, он не посмеет приблизиться. Беспокоиться не о чем.

Снова выглянув через какое-то время, я с облегчением отметила, что волк пропал.

На ночь нам с Алекто установили шатер. Судя по взгляду менестреля, он был не прочь тоже там переночевать. Но его пустили лишь на время ужина, чтобы развлекал нас. Мужчина водил смычком по струнам инструмента, негромко подпевая хриплым и одновременно звонким голосом. Алекто забыла об исходящей паром чаше с бульоном, задумчиво глядя на него. По губам блуждала легкая улыбка: мысли ее были далеко. В углу посапывал Эли. Каутин вызвался остаться на дежурстве, хотя, как сын лорда, не обязан был этого делать.

— А сыграйте еще "Алые рукава", — попросила Алекто.

— Про короля, влюбившегося в простолюдинку? — приподнял седеющие брови мужчина.

Алекто чуть порозовела, или это на нее упал отблеск от жаровни.

— Да. Наш жонглер временами исполнял.

Может, и стоило запретить сейчас такую вольную, судя по описанию, песню. Но при мысли о том, как замкнется лицо Алекто, я сдержалась. Ссориться с ней не хотелось.

Этот менестрель не так давно пришел в замок. Он пожил у нас от силы недели две, когда мы получили послание от королевы. В нем упоминалось, чтобы мы, по возможности, привезли с собой музыканта. От мысли взять старого деревенского жонглера, не отличавшегося разнообразием композиций и, по слухам, исполнявшего на деревенских празднествах песни, не предназначенные для ушей леди, я отказалась. Тот же, что сидел сейчас с нами, знал песни других краев, которые Алекто с жадностью слушала.

Мужчина ударил смычком по струнам, и воздух словно завибрировал. Алекто подперла щеки кулаками, блестя глазами. Я же едва вслушивалась в слова, глядя через щель от полога на ночной пейзаж. Там тихо падали снежинки.

В какой-то момент, когда я почти задремала, мимо шатра словно бы скользнула тень, пошевелив полог. Может быть, кто-то из стражи? Я поднялась и сделала движение в сторону выхода.

— Куда вы? — удивленно позвала Алекто.

— Останьтесь здесь, я скоро вернусь.