— Благодарю. Вам следует поберечь себя.

Двор застилал белым одеялом снег. Щеки покалывало. Я обернулась в последний раз на обнесенный лесами замок. Холода усилились, и строительство пока приостановили.

Следом вышла Алекто, рядом с которой семенила Хольга.

— Вы ведь взяли гребень? — волновалась жена управляющего.

— Конечно, Хольга, не беспокойся.

— А каль? На ночь ведь непременно нужен каль. В королевском замке, наверняка, сильно дует.

— Ты ведь сама его и уложила…

— Ах да. Ну а ту свистульку, с которой вы лучше всего засыпали?

— Хольга, мне ведь уже не семь.

— А…

— Не волнуйся, — Алекто обернулась и, положив руки ей на плечи, заглянула в глаза. — Я отправляюсь в королевский замок, а не на край света.

Вздохнув, жена Якоба накрыла ее руку своей.

— Берегите себя, миледи.

Поцеловав ее в лоб, Алекто скользнула в повозку, не взглянув на меня.

Хольга приблизилась к мужу, и тот обнял ее за плечи. Когда-то он принял ее, несмотря на все, что произошло во время нападения Скальгердов.

— Оставляю хозяйство на тебе, Якоб, — протянула я ему руку. — И на вашего сына.

Хотя, конечно, правильнее было бы сказать "сына Хольги".

— Слушаюсь, миледи. Будьте спокойны.

— Знаю, что могу на тебя положиться.

Рогир вышел в сопровождении Эли и Каутина, шедших по обе стороны от него. Эли едва ли не подпрыгивал от нетерпения, а Каутин шагал с серьезным лицом, поддерживая отца и внимательно слушая его последние наставления. Впрочем, несложно было догадаться, какие: если пьешь, не показывайся матери на глаза, щипать только служанок, если получил оскорбление — бить обидчика. Не знаю, что там было последним, но Каутин покраснел.