Глава пятнадцатая: Последняя монетка и новая надежда

Всё что в тот момент было у меня в руках, моментально упало на землю и, не чуя под собой ног, я помчался к раскопу. Ведь крик был такой силы, что можно было подумать всё, что угодно.

– Смотри, – торжествующе раскрыл до той минуты сжатую ладонь Михаил, – что мне попалось!

Я подался к нему, и через секунду маленькая, тускло посверкивающая монетка, очутилась в моей руке. Ни по размеру, ни по цвету, она никак не тянула на полновесный золотой наполеондор, но данные мелочи в ту секунду меня вовсе не занимали. Находка, вот что мигом поглотило всё моё сознание. Удача! Хоть какая-то!

Сняв с пояса флягу с водой, я ополоснул металлический кругляш и, выщелкнув из швейцарского ножа маленькую лупу, впился глазами в найденную монету. Вскоре всё стало понятным. Из ямы, где мы рассчитывали отыскать как минимум полтораста килограммов золота, удалось достать только 15 копеек … серебром, датированных 1861 годом.

– Вылезай уж, Михайло, хватит, – помахал я монетой перед его глазами, – рыть дальше нет ни какого смысла. Французское золотишко наверняка вытащил именно тот, кто потерял эту денежку. И произошло это событие почти 150 лет назад, и уж точно после 1860-го! Так что заканчивай свою бодягу, шансов нам не оставили совершенно. Вот только эту памятную метку и презентовал, – вернул я ему монету. Может, её даже специально здесь бросили, как своеобразный намёк следующим поколениям.

Сокрушённо вздохнув, мой друг опёрся на мою руку и с явной неохотой выбрался из вырытого им окопа наружу.

– Обидно…, – только и произнёс он, отбрасывая лопату в сторону, – обидно… просто… до соплей!

Было и без лишних слов понятно, что именно он хотел сказать. Так что вещички мы собирали молча, натужно сопя, будто пара сорванцов, у которых за шалости родители отобрали любимые игрушки. Разговор наш продолжился только тогда, когда мы миновали проржавевшую будочку пастухов и вновь оказались на дороге, ведущей в Козяны.

– Я всё понимаю, вот только одного никак не просеку, – недоумённо пожал плечами Михаил. Как могла попасть сюда монета чеканки 1861 года, если поиски свои Яковлев с Бенкендорфом проводили гораздо раньше, в 1840-м?

– Ну, разумеется, – несколько невпопад отозвался я, – события здесь разворачивались через двадцать лет после тех событий. Теперь можно с уверенностью говорить о том, что пропавшие во время Отечественной войны бочонки были найдены гораздо позже. И конечно, отыскали их совсем иные лица…

– Кто же тогда их нашёл? У кого ещё могли быть сведения об этом кладе? Ведь к тому времени «Дело № 31» было надёжно похоронено в архивах охранки под грифом «Секретно»! И вряд ли кто-то взялся его пересматривать.

– Пока непонятно, – отрицательно мотнул я головой. Ясно только то, что клад не отыскали ни сам гренадер, ни его партнёр Семашко, ни старина Ивицкий. К тому времени все они либо уже умерли, либо были глубокими старцами. Разумеется, отпадают и участники поисковой экспедиции 1840 года, по тем же самым причинам. Вот может быть их дети… или внуки?

– Так что же, наши монеты кто-то нашёл совершенно случайно? – всё никак не мог успокоиться Воркунов.

– Это вряд ли. Ты бы, например, поехал бы когда-нибудь сюда что-либо разыскивать?

– Да ни в жизнь! – возмущённо воскликнул мой друг, поддёргивая сползающие лямки рюкзака. Тащиться в такую глушь с целью покопаться на досуге около какой-то там речки – нелепее занятия не придумаешь. Нет, нет, дружище. Я имел в виду, что на захоронку случайным образом наткнулся кто-то из местных жителей. Либо…