Данила продолжал свой путь, размышляя о чистоте и о том, как держать себя в руках. Он не заметил, что жара стала спадать и солнце склонилось к горизонту. Юноша шел по пустыне, пока не увидел вдалеке знакомый город. Данила опомнился, оглянулся и обрадовался тому, что смог выйти из пустыни. Его мучил только один вопрос: где же Иван? Но радость оттого, что пустыня пройдена и он нашел нужное состояние, к которому должен был прийти – укрепили его силы. Юноша остановился у дома любимой девушки и задумался: что ему сделать? Зайти к ней или пойти в постоялый двор, переодеться и постараться еще раз спокойно все понять? И только после этого встретиться с Вайей и, посмотрев ей в глаза, постараться увидеть ответ своих чувств.

Хозяйка постоялого дома с радостью приготовила ужин, Данила молча поел и ушел в комнату. Увидев кровать Ивана, он вспомнил о нем, и ему захотелось поделиться своей радостью с другом, но Ивана не было, он оставался в пустыне. Впереди его ждала ночь. Юноша решил выспаться и уже утром со свежими силами вспомнить весь прошедший день и решить – что делать дальше.

Ночью в комнату вошел Иван. Данила проснулся, он поднялся с кровати и посмотрел на него. Ему захотелось рассказать о том, что он нашел в себе чистоту и вышел из пустыни. Но при этом он хотел признаться Ивану, что ни о чем особенном не думал, просто размышлял, как жить и во что верить. Он понял, что в основе всего, как и говорил Иван, лежит вера в то, что нужно жить смело и всегда отвечать за свои слова и поступки. Но главное – прежде всего думать, что хочешь сказать или сделать.

Иван зашел в комнату и как-то через силу улыбнулся ему, а затем сразу лег спать. Он не дал Даниле ни о чем рассказывать и сам расспрашивать не стал, лишь сухо произнес: «Завтра». Данила почувствовал, что с ним что-то произошло. Он не мог понять, что могло омрачить такого сильного человека в том мире, к которому он так долго шел. А может, пустыня что-то потребовала от него или, возможно, открыла такую тайну, что даже он не в силах понять ее? Юноша отвлекся от собственных мыслей и стал перебирать возможные варианты, а затем постепенно расслабился и уснул. Во сне он увидел Вайю. Как он рассказывает ей о том, что он понял в пустыне.

Утром Данила проснулся первым. Он спустился к хозяевам, попросил приготовить завтрак и стал ждать, когда проснется Иван. Подобное уже происходило раньше, и он привык наблюдать за спящим другом, но сегодня Данила проснулся другим человеком и, увидев уставшего товарища, почувствовал, сколько тяжести он взял на себя. Это груз непонятной маской отражался на лице Ивана. Данила хотел что-то сделать, хоть как-то помочь ему: он нервно ходил по комнате и вспоминал себя. Дважды он испугался тяжести: один раз плохой, другой раз хорошей, но теперь он видел что-то одновременно и злое и доброе. Все оно перемешалось, скопилось и давило на его друга. Юноша, чувствуя, что сможет облегчить его состояние, решил пожертвовать собой. Он встал перед ним на колени, наклонился к лицу и стал своей еще не окрепшей силой проникать в его мысли. Данила увидел, как невидимый поток собирается в глазах Ивана. Этот поток, словно зажатый в ущелье ветер, собрался вырываться из плена. Он чувствовал это стремление и, приготовив себя к удару, проник в центр внутреннего урагана. Черная колючая буря ворвалась в него: она стала обволакивать тело, потекла по венам, создавая невыносимую боль. Данила хотел закричать, но кто-то невидимый зажал ему рот. Губы стали неподвижными, язык твердый и шершавый: ему казалось, что кто-то изнутри заткнул ему кляп и одновременно с рваной, невыносимой болью в теле появилась слабость. Руки постепенно обмякли, ноги налились свинцом, а в голове закружилась ворвавшаяся в него буря. Сначала он видел ее со стороны, и она была где-то там, в чужом мире, но теперь буря приближалась, и вскоре Данила понял, что находится в ее центре, который начинается в собственной голове. Его стало мутить, крутить, он пытался открыть зажатые глаза, сломить проникшую в него боль, но сил бороться с этой неведомой силой уже не было. В каком-то тумане он увидел комнату. Но при этом все продолжало вращаться, пол качался, а потолок то отдалялся, то падал. Боль все нарастала, и в какой-то момент этот мир оборвался и, рухнув, исчез в черной бездне. Наступила холодная колючая пустота. Не та, что была ранее, а совсем другая – чужая, пришедшая из неизвестного агрессивного мира. Она холодом касалась тела и болью обжигала сердце. Данила не понимал, где он. Юноша не чувствовал пол, не видел предметов комнаты, он лежал с закрытыми глазами и не дышал. Последние силы, словно в знак протеста, вырвались, он открыл глаза и замер, потеряв сознание и мироощущение.

Почувствовав облегчение, проснулся Иван. Он встал с постели и, увидев на полу Данилу, сразу бросился к нему. Первые его движения были растерянны: он пытался услышать сердце, дыхание, дергался, бегал вокруг него и даже позвал на помощь. Но неожиданно в этой суматохе Иван понял: той тяжести, что вчера он вынес из пустыни, в нем нет. Он с удивлением посмотрел на Данилу и подумал: «Неужели этот юноша вытащил из меня силу зла, что я вчера вынес из пустыни, чтобы победить? Но как он смог?» Иван повернул его голову и попытался проникнуть в пустые глаза юноши. Он увидел черную, холодную пустоту, которая, охватив тело, господствовала в нем. Иван оставил его и подошел к окну, чтобы посмотрел на солнце. Он стал с силой всматриваться в него, пока не почувствовал, что теряет зрение. Эти уроки очищения он так и продолжал повторять все время. Закрыв глаза, Иван увидел в своей темноте блик солнца, который продолжал светить. И уже в этом состоянии он вновь попытался проникнуть в видения Данилы. Пустота продолжала пожирать все, что они когда-либо поняли и накопили. Иван не выдержал, схватил тело, поднял его на руки, и понес в пустыню. Город уже проснулся, и люди, увидев их, останавливались, смотрели вслед, некоторые побежали за Иваном. Он, ничего не объясняя, промчался сквозь город и ворвался в мир пустыни. На первом же бархане запутался в брызгах песка и упал. Они покатились вниз на глазах у последовавших за Иваном людей. Кого-то все это испугало, кто-то последовал за ним из любопытства, а некоторые поняли: Иван ищет в пустыне спасения и помощи. Эти люди, собрав всех зевак, ушли оттуда, чтобы не мешать ему. Где-то на горизонте показалась буря. Огромные клубы песка накрыли и Данилу и Ивана, закружили и, подхватив, унесли. В этом полете Иван все время пытался схватить Данилу за руку, но он вырывался. Его тело крутила буря, и он, не чувствуя этого, подчинялся этой силе. Иван знал, что он где-то рядом, но не мог остановить то, что происходило с ним и его товарищем. А буря набирала силу и уносила путников вглубь пустыни.

Сколько прошло времени, никто не помнил; день, два, три, неделя. Иван очнулся в небольшом оазисе. Несколько пальм и небольшой источник воды находились посреди бескрайних песков. Пустыня тянулась от горизонта до горизонта и казалась злой, отвернувшейся от того, кто нарушил ее законы и многовековой ритм жизни. Данила был рядом, он тоже открыл глаза, не понимая, что с ним произошло. Но, увидев счастливое лицо Ивана, успокоился. Тот ничего не спрашивал – лишь смотрел на него. Данила встал, отряхнулся и, заметив испуганный взгляд товарища, спросил: «Что случилось?»

– Я не ожидал от тебя такой смелости, – ответил Иван. – Зачем ты проник в мои мысли и взял то, что увидел?

– Я хотел помочь тебе. Мне показалось, что ты погибаешь и не сможешь проснуться.

– Понимаю. Спасибо. Извини меня за то, что я сомневался в тебе.

– Но что произошло? Что это было?

– Так сразу и не объяснишь. Ты нарушил Великое равновесие и разорвал то, что неразрывно. Во всем даже самом неживом предмете, не говоря уже о людях, существуют и добро и зло, темная сила и светлая. Сейчас ты сделал так, что эти силы разделились. Пока мы в пустыне, мы можем быть едины, но как только выйдем, в каждом проявится что-то одно. Причем это одно – часть Великого целого, и ты его разорвал так, что я не знаю, в ком что. Возможно, все зло в тебе, ты его вынул, а добро во мне, а может – наоборот. Я, познав пустыню, хотел осмысленно победить в себе силы зла, вызвав их из этого мира. Но ты вынул из меня половину, а какую – не знаю.

– Значит, я все-таки сумел доказать то, что в человеке может быть только добро. А в каком оно именно виде – неважно.

– Как видишь, может.

Иван встал, подошел к роднику и, наклонившись, зачерпнул ладошкой воды. Он протер лицо и, сделав несколько глотков, произнес:

– Мы можем сейчас же разойтись в разные стороны, и, возможно весь мир изменится, или пойдем вместе. Ты увидишь свое, а я – свое. Мы будем обсуждать все, что происходит вокруг нас, и каждый будет видеть происходящее своими глазами, а заодно примет свое решение.

В этот момент подхваченный небольшим ветерком у окраины оазиса поднялся песок, и они услышали голос пустыни:

– Вы не сможете выйти вдвоем, в мир людей для вас дороги нет. Вы обречены на вечную битву между собой.

– И что же нам делать? – спросил Иван.

– Ваше поле битвы здесь. Выйдет только один. Ты, Иван, многое познал, и был прав, что добро сильнее, но ни один голос не ответит тебе – в ком из вас оно. Добро сильнее зла и обязательно победит, но кто из вас останется – даже мне неизвестно.