Если путнику нужно попасть в южнобережные селения и погода не позволяет плыть на попутной фелюге, ему предстоит трудный подъем и опасный спуск. Ему предстоит путешествие верхом или пешему.

Тем, кто из Бахчисарая направляется на южный берег, надо добираться до деревни Черкес-Кермен, а затем лесною чащей, по пути орлиных залетов перебраться через отроги Яйлы, чтобы выйти в Байдарскую долину. От селения Скеля узким каменистым ущельем надо лезть к головокружительному отвесу Шайтан-Мердвеня (Чертовой лестницы), который ведет к морю. И хорошо, если шайтан, который умудрился в скале проделать эту лестницу, находится в хорошем расположении и не нагонит облаков и туману, чтобы заманить несчастного путника в бездну. Так говорят старые татары и даже улемы[22] (которые всё знают).

Впрочем, татары редко ходят по всем этим опасным тропам. Береговые селения их не привлекают.

В античные времена, когда Херсонес, с одной стороны, а Боспор – с другой являлись торговыми и просвещенными центрами, жизнь побережья била ключом. Предприимчивые колонисты, захватившие Северное Причерноморье, были не только торговцами и мореходами, но и земледельцами и рыболовами. Они разводили вокруг своих селений деревья и кустарники Пелопонесского побережья: инжир, виноград, гранат, лавр. Береговые рощи ореха и плодоносных маслин давали немалый доход. Леса южного склона Яйлы снабжали колонистов корабельным лесом и смолами, а черноморская рыба составляла богатейший промысел.

Старая Ялита (Ялта) – глава южнобережных селений – славилась корабельными мастерами. Суда, здесь сооружавшиеся, шли, груженные оливковым маслом, сладким луком и рыбой. Береговые поселенцы легко передвигались вдоль побережья и были довольны непроходимостью перевальных дорог. Яйла служила естественной крепостью, оберегавшей от воинственных степняков.

Но татарское нашествие разорило древние селения, колонии и богатые города побережья. Разор и омута содействовали пиратским набегам с моря.

Венецианские и генуэзские купцы-хищники пришли на побережье и учредили фактории в Чембало (по-татарски Балаклава), Феодосии, Суроже, Ливадии, Гурзувите, Алустоне. Строительство новых колонистов ограничивалось крепостными стенами, их хозяйство – поборами среди населения. Торговля, которую вели итальянцы, была выгодна лишь для Венеции, Генуи и золотоордынского юрта, с которым они находились некоторое время в союзе.

Южный берег начал приходить в запустение.

Турки, которые стали хозяевами полуострова в 70-е годы XV века, держались лишь старых береговых укреплений, изредка подновляемых. Пульс торговли стал замирать. Стамбул нуждался лишь в живых людях, в многочисленных пленниках, пригоняемых с севера. Орудие, которое изготовляли татарские мастера, и немного шерсти – вот всё, что требовалось от полуострова, и незачем было Ялте строить суда для береговой торговли и рыболовства.

Со времен ханского владычества Ялта перестала быть городом и представляла собой небольшое селение с остатками крепостной стены и старого византийского монастыря.

Турецкая власть ограничилась в Ялте гарнизоном солдат, кофейней и мечетью.

Но Ялта, Алушта, Гурзуф, Алупка, Мисхор и Массандра всё-таки остались христианскими селениями со множеством церквей, монастырей и часовен разных святых: Петра, Василия, Ивана и Даниила (Ай-Петри, Ай-Василь, Ай-Ян и Ай-Даниль).

В старой Ялте – маленький порт и доки для тех несложных фелюг и рыбачьих лодок, которые мастерят ай-васильские корабельщики.

По всему побережью ловят и вялят рыбу, топят рыбий жир, выращивают лук, маслины, грецкий орех.

Райи (так магометане именовали живущих среди них христиан) занимаются виноградарством и виноделием в старой Сурожской долине. Они разводят сады на Альме и Каче и огороды в Марианополе, близ Бахчисарая.

Если в ханском Крыму и есть кое-какие товары, то производят их райи, которые любят земледелие и промыслы.

Всюду, где требуются труд и мастерство, работают райи. В Кафе они строят мечети, серали, ханы, бани и на всем этом оставляют отпечаток христианского искусства. Искусству райев (византийскому) принадлежат, например, дома с висячими балконами, те самые, что так забавно встречаются друг с другом в узкой улочке, которые почему-то доныне принято называть татарскими. Изображение этих домов можно найти в книге «Константинополь» архитектора Джелала Эссада, там, где говорится о старых, дотурецких кварталах города (глава «Византийское искусство и византийские здания»).

Купец Клееман в своем «Путешествии» по Крыму в 1768 году сообщает о том, как он удивлялся, глядя на татарские мечети, имеющие форму креста. Он пишет об одной из мечетей Кафы: «Главная мечеть среди города на площади украшена многими на крыше сделанными фигурами. Ее большие окошки и прочие монументы ясно доказывают, что сия церковь христианская».

Но и те здания, которые не имеют отпечатка христианского зодчества, могут ли считаться произведениями татарской архитектуры?

Древнейший памятник татарского владычества в Крыму, мечеть Солхата (Старого Крыма), построил (в 1287 году) велением египетского султана Эльмелик-эль-Мансура египетский зодчий. Из Египта были присланы и каменотесы, и краски, и позолота.