Он отступил в тень в стороне от дороги, и я заметил лишь его спину, когда он, пригнувшись, мелькал среди деревьев, убегая к пастбищу, протянувшемуся вдали.
– Подразделения Зейдлица![33] – крикнул я во весь голос. – Здесь орудуют ребята Зейдлица!
Части под командованием Зейдлица были проклятием для всех нас.
Подразделения Зейдлица состояли из германских солдат, попавших в русский плен на Восточном фронте и согласившихся работать на красных, чтобы вносить смятение в наши ряды и осложнять обстановку в германском ближнем тылу. Они были известны тем, что, будучи обмундированы в германскую форму, устанавливали фальшивые дорожные знаки и, направляя движение не туда, куда надо, сбивали с толку целые полки.
Сотни людей рвались и бежали мимо наших танков, освещенные лунным светом, по ответвлению от дороги, стремясь попасть туда, где, как они полагали, могли оказаться в безопасности.
– Там люди Зейдлица! – кричал я бегущим к станции людям, пытаясь остановить их и повернуть назад.
Несколько человек остановились, а вскоре вокруг меня уже собралась небольшая группа солдат и беженцев. Однако основная масса этих людей неслась мимо нас, не обращая внимания на мои попытки предупредить их и убедить держаться подальше от станции.
Буквально через несколько секунд внутри станционного здания и вокруг него началась стрельба.
Я видел в темноте вспышки выстрелов с пешеходного перехода, причем не только с одной стороны, но и с другой оконечности станции. Отчаянные вопли раненых перекрывали даже непрерывный автоматный огонь, а волна людей, так стремившихся к станции, остановилась, словно запнувшись, многие попадали наземь. Шедшие за ними люди были ошарашены и продолжали идти вслепую, не видя и не понимая, откуда по ним стреляют, спотыкаясь о тех, кто уже погиб, и падая на них. Через несколько секунд, вдобавок к смертоубийству на станции, все пространство вокруг нашего танка было усеяно ранеными и затоптанными пехотинцами, гражданскими беженцами и детьми, после того как толпа бросилась во все стороны искать хоть какого-нибудь укрытия.
Я забрался обратно в «Пантеру» и приказал механику-водителю двигаться к станции. Однако это оказалось безнадежной попыткой – все подступы к станции были плотно усеяны людьми, особенно штатскими беженцами с ручными колясками, сбившимися в кучки и не представляющими, куда бежать. Стрельба у станции достигла уже максимальной интенсивности, послышались разрывы ручных гранат, узнаваемые по их характерному глухому хлопанью, с которым они разбрасывали свои ужасные осколки. Все это темное пространство освещалось только разрывами гранат да пламенем горящего Хальбе и огнем артиллерийских и реактивных снарядов в оставленном нами позади городе. В промежутках между разрывами становились слышны стоны и крики несчастных жертв, запертых в пределах станции.
От ее здания к нам пробрался раненый солдат, все лицо его было залито кровью, расширенные глаза смотрели остановившимся взором.
– Уведите отсюда за собой людей! – прокричал он мне. – Они пойдут за танком, герр фельдфебель. Бога ради, уведите их от станции.
– Но люди на станции…
– Они мертвы, все мертвы! – снова прокричал он. – Уведите отсюда оставшихся, во имя Господа!
По моей команде механик-водитель медленно двинул «Пантеру» от станции, через открытое пространство, усеянное беспорядочно бредущими толпами потерявших своих командиров солдат и обезумевших гражданских беженцев. Постепенно они стали подтягиваться к нам по привычке отбившихся от своих и побрели за нами, когда мы двинулись прочь.
Один из гражданских беженцев, знавших эти места, забрался на броню танка и, встав рядом со мной у башни, указывал нам путь. С его помощью мы отошли от Хальбе и выбрались на узкую дорогу, которая Пересекала железнодорожную ветку к Хальбе почти у тупика[34]. Это пересечение было усеяно брошенными грузовиками и снаряжением, а за ним начиналась уходящая на запад дорога, которая вела под нависающими кронами деревьев в глубину леса. Она освещалась лишь редкими вспышками разрывов артиллерийских снарядов, время от времени долетавших до нее, но они падали неприцельно у обочины и вызвали лишь несколько ранений в толпе людей, бредущих за нами. В сгустившемся мраке ночи стало опасно двигаться – мы могли влететь в какую-нибудь яму и повредить шасси танка. Впереди удалось вовремя различить во мраке еще более темную массу с двумя красными точками раскаленных выхлопных горловин – мы едва не столкнулись с «Пантерой» нашего Капо, стоявшей на повороте лесной дороги. Переговорив с Капо, мы приняли решение сделать здесь остановку и двинуться в путь с первыми проблесками зари.
Спустя несколько минут, около двух часов ночи, наши две «Пантеры» были укрыты под деревьями на обочине дороги, а толпа пеших солдат и беженцев, которые следовали с нами от станции, смогли устроиться на толстом слое хвои между стволами сосен. Нескольких пехотинцев мы поставили охранять место отдыха, а сами укрылись в тесной лесной сторожке, которую разыскал для нас наш проводник-беженец. Внутри ее, в темноте, Капо сказал:
– Итак, мы прорвались сквозь Хальбе. «Королевские Тигры» где-то впереди нас, мы просто потеряли с ними контакт. Так что придется выбираться самостоятельно. Мы должны остерегаться людей Зейдлица.
– Людей Зейдлица можно опознать по их форме, – заметил я. – Она у них новенькая и чистая.
Капо приоткрыл оконные ставни и посмотрел на лежащих и сидящих на земле солдат и беженцев.