Мы последовали его примеру, но, когда до городка оставалось две-три сотни метров, были вынуждены замедлить ход, чтобы найти дорогу и не попасть в какую-нибудь воронку или ров, которые наверняка стали бы для нас роковыми. На этом отрезке своего пути мы сблизились с «Королевским Тигром», который стоял неподвижно, уткнувшись опущенным носом в большую воронку, очевидно влетев в нее на полном ходу. Его длинноствольное орудие было поднято таким образом, что могло вести огонь по противотанковым орудиям русских, и через пару секунд обрушило на них море огня. Когда мы миновали застрявший танк, я увидел, как в борт его башни ударил трассирующий снаряд, а через долю секунды другой. Громадная 70-тонная машина вздрогнула всем корпусом, крышки ее люков отлетели вверх, а из самих люков вырвались столбы пламени, затем взрыв изнутри сорвал с нее башню, а из корпуса взмыла к небесам колонна огня.
Освещенные этим огнем, мы представляли отличную цель для врага, но уже буквально были поверх уцелевших противотанковых орудий, которым теперь было не до ведения огня.
Противотанковые орудия русских были частично вкопаны в землю и установлены на позициях по окраине городка, но шедшие в передовой волне «Королевские Тигры» уже ужасно их перемололи своими гусеницами. В неровном свете ракет я увидел, что несколько этих орудий перевернуты и раздавлены танками, их стволы и колеса представляли теперь собой бесформенные кучи стали, вокруг которых были разбросаны изуродованные тела их расчетов. Однако одно орудие еще уцелело, и вокруг него суетились номера расчета. С раздирающим душу скрежетом металла мы остановились, чтобы дать нашему башнёру возможность прицелиться. С дистанции в 50 метров мы одним осколочно-фугасным снарядом уничтожили позицию орудия. Некоторые солдаты из расчета орудия, видимые на фоне пламени горящего городка, подняли вверх руки в знак того, что они сдаются. Мой башнёр положил их всех одной очередью из спаренного с башенным орудием пулемета, и мы ворвались в предместья городка.
Открытое пространство сменилось сараями фермеров, а затем первыми очертаниями домов жителей Хальбе, стоящих пока еще на некотором отдалении от самого городка. «Пантера» Капо уже двигалась среди фермерских построек, а впереди нее я различил один из тех «Королевских Тигров», которые возглавляли прорыв, его профиль четко вырисовывался на фоне бушующего пламени. Повсюду вокруг рвались снаряды, откалывая большие куски от построек и раскачивая наш танк. В неровном свете мы едва не столкнулись с танком Pz IV[28], который неподвижно застрял у какого-то сарая. Глядя сквозь смотровые приборы, было трудно понять, что точно творится вокруг, все поле зрения застилали дым и пыль. Я высунул голову из командирской башенки, чтобы разобрать наш путь вперед.
Грохот взрывов и вспышки пламени оглушили и ослепили меня.
Танк Pz IV, остановившийся перед нами, порвал гусеницы, которые теперь по инерции слетели с поддерживающих катков и бесформенной кучей громоздились перед ним. Экипаж танка выбирался на его корпус, жестами прося нас подобрать их. Когда я крикнул им, чтобы они забирались к нам на броню, из траншей и окопов рядом с нами показались фигуры солдат в форме Красной армии, они стали окружать подбитый Pz IV, пытаясь залезть на его корпус. Буквально через несколько секунд весь экипаж Pz IV был мертв, один из танкистов, который попытался было перепрыгнуть осаждавших, был убит ударом штыка в шею одним из этих русских охотников за танками. Мои стрелок-радист и башнёр открыли огонь из пулеметов и длинными очередями буквально изрешетили и нападавших, и уже мертвые тела немецких танкистов. Тела недавних врагов лежали теперь одно на другом, едва ли не в обнимку, их кровь, смешиваясь, стекала по танковой броне.
Но как только эта опасность миновала, появились русские танки.
И это были отнюдь не обычные, уже ставшие привычными Т-34 – я понял это сразу, когда один из этих монстров стал наводить на нас свою приплюснутую продолговатую башню с длинным стволом орудия. Это были танки серии ИС, то есть «Иосиф Сталин» – некий эквивалент «Королевского Тигра», с более медленным в работе, но смертельно опасным башенным орудием[29], значительно более мощным, чем 88-миллиметровое орудие «Тигра». Я сообщил направление на один из них моему башнёру.
– ИС! – пробормотал он в ларингофон, и я почувствовал, как разворачивается башня нашей «Пантеры», когда он начал наводить свое 75-миллиметровое орудие на русский танк.
Я откинулся к задней стенке башни, откуда через смотровые приборы едва мог различить ИС, стоявший на отдалении примерно ста метров от нас, весь окутанный дымом. Этот тяжелый советский танк обычно располагался на определенном расстоянии от передовой и вел огонь по своим противникам с расстояния километра в два или даже больше – но ночью, да еще в дыму, ему пришлось подойти куда ближе, чтобы обнаружить свои жертвы. Его колоссальное башенное орудие уже было частично повернуто в нашу сторону, но наша башня разворачивалась быстрее, к тому же наводчику помог наш механик-водитель, который, притормозив гусеницу одного борта, развернул весь корпус танка в нужном направлении, так что наводчику осталось довернуть наше орудие на незначительный угол и быстро прицелиться. Пока русский танк еще разворачивал свое башенное орудие, наше уже выстрелило. Снаряд рикошетировал от брони русского колосса и с воем унесся куда-то в лес. Дым нашего выстрела заполнил башню, но мой заряжающий почти на ощупь дослал снаряд в патронник орудия и закрыл затвор. Прогремел новый выстрел нашего орудия. Я моргнул, протер глаза и уставился на нашего противника.
– Наш снаряд, – пробормотал я. – Он же…
– Ну да, – хмыкнул башнёр, – он просто воткнулся в броню.
Наш 75-миллиметровый снаряд, все еще дымясь, больше чем наполовину торчал из брони башни ИС, подобно рогу дьявола.
– Задний ход!
Мы резко подали танк назад, снеся стену какого-то сарая, когда ИС выстрелил по нас. Его снаряд прошел рядом с нами и унесся куда-то в Шпревальд. Мы были на расстоянии пистолетного выстрела от этого русского танка, почти ничего не видя в дыму, в совершенно незнакомой для нас местности. Наверняка мы знали только одно – мы должны прорваться сквозь этот городок Хальбе, а русский ИС перекрывает нам путь.
«Пантеры» Капо нигде не было видно – а где же наши «Королевские Тигры»? Как же нам прорваться мимо этих русских монстров в город, а оттуда на запад? Каждая мысль, каждое дыхание обострялись грохотом разрывов минометных мин, рвущихся между нами и этими ИС. Если мы не сумеем прорваться мимо них, выход из котла будет снова перекрыт, а сотню тысяч его обитателей ждет ужасная судьба.
Русский танк ИС был значительно медленнее при перезарядке своего мощного орудия, которое, как мы знали, имело систему раздельно-гильзового заряжания, при которой собственно снаряд и метательный заряд заряжались по отдельности, как у орудия линкора. За это время мой заряжающий уже успел подать новый унитарный снаряд в патронник орудия, и я приказал моему башнёру снова вести огонь по ИС, который стрелял по нас – но поразить на этот раз его ходовую часть, а не корпус или башню. Такой прицел было трудно взять в окружающем нас дыму, в котором в качестве цели была видна только носовая часть «Сталина». Прогремел наш выстрел, но снаряд рикошетировал от наклонного переднего броневого листа советского танка.
Всего за пару секунд нам удалось перезарядить наше орудие и изготовить его к выстрелу, который оказался удачнее, – наш снаряд сорвал правый передний трак «Сталина» с его ведущего колеса, заставив боевую машину тяжело осесть на землю до осей опорных катков.
Прежде чем его экипаж смог как-то среагировать на это, я велел механику-водителю как можно быстрее двигаться и обойти «Сталина» таким образом, чтобы зайти ему в корму, где броня, закрывавшая двигатель, была куда тоньше лобовой. Не обращая внимания на гремящие вокруг нас разрывы мин, мы выбрались из остатков сарая, обошли «Сталина» справа, а затем сбавили ход и развернулись так, что наше орудие оказалось направленным в кормовой броневой лист красного танка. Я увидел, что «Сталин» пытается развернуться на одной уцелевшей гусенице, но его движение было очень медленным, а наш башнёр смог прицелиться куда быстрее.
Наш точно нацеленный бронебойный снаряд пробил относительно тонкую (60 мм) кормовую броню русского монстра. Опускающиеся на парашютах ракеты так ярко освещали все происходящее, что я ясно увидел, как наш снаряд пронизал броневой лист, выбив из него тучу металлических осколков. Затем снаряд изменил направление движения, отразившись от чего-то внутри моторного отсека и вылетев вертикально вверх через жалюзи охлаждения, сопровождаемый фонтаном искр. От удара жалюзи охлаждения вылетели в разные стороны, а весь ИС охватило вспыхнувшее пламя, сменившееся дымом горящего масла, который щупальцами обволакивал танк, пытавшийся в это время рывками стронуться с места.