Битва при Хальбе

Хальбе некогда был похож на один из тысяч маленьких городков, рассыпанных по всей Германии: деревянные дома, лавки торговцев, рыночная площадь, кирха, простенькая железнодорожная станция. В его домах, квадратных и опрятных, жили зажиточные фермеры и торговцы. Но в эту апрельскую ночь городок был освещен парашютными ракетами и пламенем, вырывающимся из-под его черепичных крыш и из-за деревянных ставен.

Я высунулся из люка башни, чтобы лучше видеть дорогу и при необходимости давать указания механику-водителю. Первое, что я увидел в садах на окраине города, были тела его мертвых жителей, разбросанные повсюду, – двадцать или тридцать человек всех возрастов, похоже попавших под артиллерийский обстрел. Миновав их мертвенно-бледные тела, мы проследовали за другими танками на главную улицу городка.

Когда все остановились, я осмотрелся по сторонам.

Наши «Королевские Тигры» остановились вдоль главной улицы городка, их башни находились на уровне верхних окон старинных домов. «Пантера» Капо стояла прямо перед нашей. Догнав нас, беженцы и солдаты стали заполнять промежутки между домами, выбираться на главную улицу, держась поближе к нашим танкам. Несколько групп солдат, которые сохранили дисциплину и оружие, медленно двинулись вдоль фасадов домов, отыскивая спрятавшихся русских пехотинцев. Они обнаружили русских в первых же домах и завязали с ними перестрелку – стреляли в окна, а потом забросали их гранатами, чтобы очистить помещения от врагов. Каждый выстрел и каждый разрыв гранаты заставлял беженцев плотнее прижиматься к танкам – и не только одних штатских. Довольно много солдат остались без оружия и просто шли за нами, подобно беженцам, даже не думая принять участие в таких схватках. Эти солдаты – кое-кто из них был ранен, но у остальных ран не было видно – просто предоставили своим товарищам заниматься опасной работой, тогда как сами держались поближе к танкам, прячась в их тени.

В небе над нашими головами одна за другой стали гаснуть парашютные ракеты, причем над городом новые не загорались, только отдельные вспыхивали за его границами. Это могло означать только одно – красные уже знали, что мы захватили город, и они не хотели давать нам преимущество тем, чтобы освещать его. Схватки в домах продолжались в уже наступившей темноте, нарушаемой только пламенем пожаров и вспышками выстрелов среди развалин домов.

Я видел, как германские пехотинцы выволокли из одного дома за воротники военной формы и ремни скрывавшихся там русских, швырнули их на мощенную булыжником улицу и окружили их. Чтобы не тратить на них столь ценные для нас патроны, они расправились с ними прикладами винтовок, сапогами и саперными лопатками, забив их до смерти. Жавшиеся к танкам беженцы даже отошли от них, чтобы видеть эту расправу, – старики, женщины и даже дети. К тому времени, как все это закончилось, этот конец улицы был усеян изуродованными телами русских, видимыми в свете горящих домов.

После зачистки улицы пришла пора пускаться в путь и двигаться сквозь город на запад. Взглянув назад, я поразился: вся главная улица города представляла собой одну сплошную человеческую реку: пешие беженцы, лошади, автомобили и телеги сгрудились здесь, забив ее, как пробка закрывает горлышко бутылки. Когда «Королевские Тигры» двинулись вперед, окруженные пехотным прикрытием, вслед за ними медленно пустились и наши две «Пантеры», а уже за нами – и вся масса людей, запрудившая улицу. Поначалу они еще держались позади наших «Пантер», но уже через несколько метров многие стали обгонять нас, протискиваясь между бредущими медленнее их, задерживаясь то у одного, то у другого танка, – и наконец вся улица была плотно забита тысячами пеших людей, стремящихся поскорее миновать город.

Когда этот людской поток набрал силу, а улица превратилась в сплошную движущуюся реку человеческих тел, огибающих медленно продвигавшиеся танки, похожие на острова в реке, – в этот момент красная артиллерия открыла огонь по городу.

Само собой разумеется, у красных были где-то поблизости скрыты артиллерийские наблюдатели или корректировщики огня, которые передавали ситуацию в городе своим командирам, и они загодя также сообщили им же координаты главной улицы. Артиллерийский налет, который они инициировали, был беспощаден и опустошителен в своей точности огня.

Первый снаряд разорвался позади нас, взметнул в воздух множество людских тел и вырвал из мостовой кучу камней, превратив их тем самым в дополнительные снаряды, пущенные вдоль плотного людского потока. Последующие снаряды ложились явно по рассчитанной линии, идущей от конца колонны беженцев вперед, к ее началу. Взрывы рвали плотную массу людей на части, швыряя порой тела о фасады горящих домов, а другие сквозь разбитые окна горящих лавок. На моих глазах один такой взрыв, подняв в воздух тела солдата и беженки с оторванными этим же взрывом ногами, швырнул их в горящую лавку, где они упали посреди полыхающих товаров, тогда как сверху на них падали объятые огнем деревянные части лавки.

Мой механик-водитель прокричал в ларингофон:

– Что мне делать, герр фельдфебель? Прорываться на скорости вперед, к началу улицы?

Я попробовал сквозь передние смотровые приборы оценить обстановку впереди нас.

«Королевские Тигры» набирали скорость, – и, стараясь как можно быстрее уйти из-под обстрела, они попросту отбрасывали в стороны и давили множество сгрудившихся вокруг них пеших людей. Некоторые из пешеходов просто отлетали в сторону, тогда как другие исчезали под широкими танковыми гусеницами или под массивными корпусами «Королевских Тигров». В это же время обстрел стал более интенсивным, так что снаряды рвались посреди улицы и около домов каждые несколько секунд, как осколочные снаряды артиллерийских орудий, так и зажигательные реактивные ракеты «катюш».

В этот момент дорога перед моей «Пантерой» озарилась вспышкой ярчайшего белого пламени, свет этот был столь интенсивен, что едва не ослепил меня даже сквозь смотровой прибор. Я понял, что это был зажигательный снаряд с начинкой из магния или белого фосфора, ярчайший шар по мере горения все разрастался, так что исходящий от него жар чувствовался даже внутри танка. Горящий химический состав разбрасывался в воздухе, образовав растущую спираль высотой в несколько метров, обрушившуюся на фасад дома рядом с улицей. Дом загорелся, когда белая субстанция водопадом обрушилась на его крышу и стены. В доме оказалось несколько его обитателей, и я видел, как они пытались спастись от этого адского огня, выбираясь через окна. Однако огненный шар все разрастался и охватил их, когда они уже почти выбрались на улицу. Полностью объятые огнем, они все же выпрыгнули и упали на землю – и в этот момент горящий дом обрушился на них.

Перед нашим танком стоял бронеавтомобиль – восьмиколесный командирский бронетранспортер, – и этот бронеавтомобиль, спасаясь от адского пламени, резко сдал назад, довольно сильно ударившись о носовую часть нашего танка. Я услышал, как его двигатель взревел на повышенных оборотах, а колеса, скрипя, буксовали о булыжники, но мой стрелок-радист крикнул мне, что задний буфер бронеавтомобиля прочно застрял под нашим передним броневым листом. Затем последовала вспышка в моторном отсеке самого бронеавтомобиля, и пламя стало распространяться по его угловатому корпусу. Сидевший в нем экипаж начал выбираться через верхние люки. Было похоже на то, что бензобак бронеавтомобиля был поврежден и дал течь, а бензин подтекает по мостовой под наш танк. Снаряды начали рваться и вокруг нас, а фасадная стена горящего дома обрушилась на улицу. Я приказал механику-водителю двигаться вперед, не обращая внимания на то, что находится перед нами.