Окружавшие нас пешие беженцы, похоже, были готовы идти всю ночь. Поведение людей начинало становиться непредсказуемым, многие, похоже, уже отринули все свои страхи. В посвежевшем ночном воздухе стоны раненых смешивались со звуками импровизированных попоек, скорбные молитвы перекрывал звон бутылок.
Кое-кто из мужчин и женщин, разбившись попарно, нашли себе укромные местечки в темноте под кустами и предавались там любви, звуки их любовного общения прекрасно были слышны в воздухе весенней ночи: звуки существ, отчаявшихся найти какую-нибудь надежду в ужасе котла. Одна женщина-зенитчица даже не дала себе труда найти хоть какое-то укрытие, но приняла в себя парня из войск СС прямо на земле между деревьями, ее глаза, смотрящие в небо из-под его плеча, ничего не выражали. При виде такого ее отчаяния мы только покачали головой, но у кого достало бы духу заклеймить ее позором – потому что кто мог бы сказать, когда оборвется ее жизнь и сколько времени их тела останутся не изуродованными войной? Высоко в небе над нами вспыхнула осветительная парашютная ракета и стала медленно снижаться, ее резкий, безжизненный свет во всех деталях обрисовал происходящее вокруг нас. За удачливым эсэсовцем выстроилась целая толпа, его товарищи ждали своей очереди.
Весь Рейх пришел в эти дни к подобному состоянию.
И сколь глубоко еще ему придется пасть?
Было уже около 23 часов, но небо порой становилось светлым как днем, когда на кроны деревьев опускались осветительные ракеты или над нашими головами перекрещивались светящиеся следы трассирующих снарядов, падавших и взрывавшихся где-то далеко от нас. Звуки боя по периметру котла теперь были слышны гораздо громче, походило на то, что красные затягивали петлю все туже. Мимо нас то и дело брели группы раненых солдат, умоляя оказать им медицинскую помощь, кучки беженцев толкали ручные коляски со своими ранеными или больными, говоря нам, что русские подходят все ближе и ближе. На наших глазах одна беженка покончила с собой выстрелом из пистолета; ее мертвое тело лежало на земле между деревьев, неподалеку от бесстыжей зенитчицы и страстного эсэсовца.
Вернулся наш Капо, а вместе с ним и группа командиров других бронетанковых подразделений, собравшихся в этой части леса. Они несколько минут постояли около нашей «Пантеры», негромко разговаривая между собой, а потом разошлись. Капо собрал нас, отдельно от кучек пеших солдат, в узком пространстве между двумя параллельно стоящими нашими «Пантерами», так что по обе стороны от нас всю группу танкистов скрывали большие опорные катки танков. Наши механики-водители инстинктивно проводили руками по тракам гусениц, бессознательно прикидывая степень их натяжения. Над кронами деревьев высоко в небе зажглась зеленая ракета, бросая призрачный свет на наши лица по мере своего снижения.
– Котел невелик, но переполнен, – без всяких эмоций стал рассказывать наш Капо. – В нем собрались около ста тысяч военных и, возможно, тысяч двадцать или тридцать гражданских беженцев[27]. Вокруг нас красные дислоцировали свежие части, новую бронетехнику и постоянно давят на нас. Через день или два от котла ничего не останется.
Он взглянул в пространство между танками на группу беженцев, в основном женщин и детей, спящих в кузове подбитого грузовика, стоящего между деревьями. Дети спали, положив голову на грудь матерей, в гаснущем свете зеленой ракеты их лица уже напоминали трупы.
– Так что те, кто может вырваться из этого котла, сейчас пойдут на прорыв. В полночь.
– Через сорок пять минут, герр лейтенант? – уточнил я. – Но наше горючее…
– Через сорок пять минут, – кивнул Капо. – Мы будем пробиваться через местечко Хальбе, это деревня сразу к западу отсюда. Ее удерживают красные, но у нас сосредоточено много бронетехники на узком участке. Мы рассчитываем прорваться через Хальбе на равнину, которая расстилается за ней, а потом пересечь автостраду Север – Юг у городка Барут или рядом с ним. После этого останется 40 или 50 километров до позиций 12-й армии, которая готова принять нас. Мы пройдем по коридору 12-й армии и выйдем к Эльбе. Мы знаем, что западный берег Эльбы в руках американцев. Мы будем взяты в плен на западе, в американской зоне. Мы все знаем, почему это следует сделать таким образом. По окончании войны Германия будет нуждаться в нас, а если мы попадем в лапы русских, мы никогда снова не увидим Германию.
Опускавшаяся на парашюте зеленая ракета запуталась в кронах деревьев и подожгла их. В это же время послышался свист падающих снарядов, и мы инстинктивно попадали на землю между танками, надеясь, что броня «Пантер» сможет защитить нас от осколков. Приподняв немного голову, я увидел, что грузовик, кузов которого был полон женщин и детей, разлетелся от разрыва снаряда на части. Тела беженцев, видные в свете горящих крон деревьев, вращаясь, летели в воздухе. Когда корпуса танков вздрогнули от разрывов, я инстинктивно прижался лицом к земле и вцепился в нее пальцами, ноздри забило запахом взрывчатки и дымом, а в ушах стояли стоны и крики раненых, перекрывавшие грохот взрывов.
Когда артиллерийский обстрел прекратился и снаряды перестали падать, я поднялся на ноги, не в силах взглянуть в сторону разорванного на части грузовика. Капо был уже на ногах и смотрел на остатки автомобиля. Изуродованные тела беженцев были разбросаны вокруг него силой взрыва, видные в зеленом свете другой ракеты. Неподалеку от них, тоже мертвые, лежали тела женщины-зенитчицы и ее любовников-эсэсовцев. Их тела оказались в одной дымящейся куче, глаза женщины по-прежнему были открыты и ничего не выражали.
Мы запустили моторы наших танков.
Дорогу к исходному пункту начала прорыва показывали «цепные псы» и офицеры-танкисты, державшие в руках фонарики с синими стеклами и сгонявшие всех пеших с лесной дороги, при необходимости применяя при этом силу. Мы видели, как один из «цепных псов» отшвырнул нарушившего это правило пешего пехотинца, освобождая нам дорогу для проезда, а потом просто пристрелил его из автомата, когда тот попытался все же вернуться на дорогу. Уцелевшие тележки и телеги просто переворачивались, очищая проезд, их штатские владельцы молча смотрели на нас в свете парашютных ракет и снарядных разрывов по периметру котла. Мы миновали один из дубов, горевший жарким пламенем, вокруг него были разбросаны тела раненых солдат, которые пытались укрыться под ним, когда в дерево попал снаряд.
Наш путь был освещен пламенем горящего русского самолета, который, идя на бреющем полете, задел кроны деревьев, рухнул справа от нас и взорвался, пламя его взрыва было похоже на восходящее солнце. Мы двигались за двумя самоходными «охотниками за танками» – «Хетцерами», – и, когда на один из них упало дерево, обездвижив его, мы просто сдвинули его с дороги, упершись в него своим носом, и освободили путь. За нами двигалось целое сборище различной бронетехники, тоже добирающееся к исходному пункту прорыва, а за ним, как мы знали, колонна пеших солдат и беженцев на телегах, в машинах и грузовиках, старающихся не отстать от бронированного острия, которое должно было пронзить район городка Хальбе и двинуться далее на запад.
План прорыва был достаточно грубым – но другим он быть и не мог, потому что советские войска все время сжимали кольцо вокруг нас, минуту за минутой, метр за метром. Первые удары должны были нанести «Королевские Тигры» танкового корпуса СС, поддержанные оставшейся на ходу бронетехникой, артиллерией и мотопехотинцами из 21-й танковой дивизии вермахта.
– Парни из СС отчаянно рвутся быть первыми, кто выскользнет из этого котла, – с кривой усмешкой на лице сказал нам Капо. – Они прекрасно знают, что ни в лагерь, ни в тюрьму они не попадут – даже в Сибири. Любой эсэсовец, который попадет в лапы красных, будет пристрелен или забит до смерти на месте. Поэтому мы можем рассчитывать на них как на лидеров прорыва.
Я видел вспышки залпов наших артиллеристов, заметные между стволами деревьев по обе стороны от лесной дороги. Артиллеристы имели приказ расстрелять все свои снаряды, затем привести в негодность замки орудий и следовать пешим ходом к исходному месту начала прорыва. Но предварительно они должны были слить бензин из бензобаков своих тягачей, чтобы обеспечить горючим танковый удар. Впереди нас двигалась «Пантера» Капо, из выхлопных труб вылетали искры, обозначавшие ее путь, а впереди танка просматривалось открытое пространство, ведущее к Хальбе. Я видел сквозь деревья опушки леса, что там уже разгорался бой. Вспышки выстрелов, падающие ракеты и рассыпающие звезды разрывы снарядов освещали вересковую пустошь сполохами огня. Я опустился на сиденье в своей командирской башенке, захлопнул над собой крышку люка и покачнулся, когда мы съехали с пригорка лесной дороги на открытое пространство пустоши.
Сквозь смотровые приборы моей командирской башенки я различил профиль церкви в Хальбе, силуэт которой выделялся на фоне огненного занавеса. Независимо от того, что происходило в этом маленьком городке, сейчас он напоминал средневековый ад, полный искр и огней. Наша «Пантера» двинулась по вересковой пустоши, отбрасывая в стороны неподвижные легковые машины и грузовики, застывшие на открытом пространстве. Осветительные ракеты, непрерывно взлетавшие в небо, создавали освещение, варьировавшееся от полумглы до яркого солнечного полудня, что заставляло зрение постоянно адаптироваться к происходящему снаружи. При свете одной из таких ракет я увидел, как «Пантера» Капо на полном ходу таранила мотоцикл с коляской, который от удара взлетел в воздух и, кувыркаясь, перекрыл мне все поле зрения, рухнув на нашу башню, после чего соскользнул вниз и пропал из виду. Мы нырнули в не замеченную нами низину – и я вознес молитву, чтобы это оказался не противотанковый ров. Когда мы выбирались на противоположную ее сторону, я заметил след трассирующего снаряда, прошедшего рядом с нами, а затем, когда танк снова выравнивался на равнине, получили еще два попадания в передний броневой лист. Оказалось, что по окраине городка установлены русские противотанковые орудия. Теперь нам следовало сделать выбор: либо остановиться на месте и открыть по ним огонь, либо продолжить движение, став для них трудной подвижной целью. Капо, однако, не колебался ни секунды: я видел, как кренился и раскачивался его танк, двигаясь на полном ходу зигзагообразным курсом к городку. При каждом повороте командирской «Пантеры» мимо нее бил снаряд противника.