– Идём к коссстру, Катарианна, – снова ровный властный голос.
Миг прошёл. Вернулась жестокая реальность.
– Да.
Ладонь свою я забрала. Мы вместе направились на поляну, где уже вовсю разгорелся костёр, отбрасывая искры на кроны невысоких деревьев и листву кустарников. Воины Тьера расположились на сдвинутых вокруг костра камнях и наблюдали за темнокожей наложницей, та разогревала на железных прутьях мясо с овощами.
Когда мы с принцем к ним присоединились, Тильда оживилась. Сняв с прута приличный кусок жареного, с румяной корочкой мяса, быстренько положила в деревянное блюдце, водрузила его на поднос к кружке вина и поторопилась к нам – вернее, к Тьеру.
– Шер Нэрт, прошу, отведайте жареного кабана и лучшее вино из погребов нашего дома.
– Благодарю, Тиль, – Тьер принял поднос из рук своей наложницы, наградил полуулыбкой, – Поешшь сама, и отправляйтесь с Катарианной в палатку. Времени на сон мало.
– Я уже подкрепилась. Позвольте поухаживать за вами.
Принц саламандр отказываться не стал. Сел на голый камень, не боясь простыть – хладнокровная же зараза!.. – Тильде постелил покрывало, а дальше…
А дальше я отвернулась. Тоже опустила свою пятую точку на холодный валун, но подальше от всех. Взяла себе в блюдце немного овощей, да обычной воды, есть особо не хотелось. Однако перекусывала я наскоро, поскольку мне совершенно не горело быть свидетельницей прелюбодеяний Тьера и Тиль. Вскочив, возможно, даже слишком поспешно, зашагала к палатке, но прежде чем зайти внутрь, оглянулась – Тиль уже сидела на коленях принца, а Тьер перебирал в руке её тёмные волнистые волосы.
Словно почувствовав мой взгляд, принц поднял голову. Мы встретились глазами, и в переглядки я проиграла – к горлу подкатила горечь. Закусив губу, я юркнула во мрак одинокой палатки. Улеглась набок, крепко обняла подушку, но сон – зараза такая! – и не думал ко мне идти. Зато мысли, одна ярче другой, обуревали мою голову, в подробностях расписывая, как Тиль за принцем «ухаживала».
Устав бороться, я воскресила в памяти родные лица, улыбку мамы и брата, их объятия. Вспомнила, ради кого я живу. Ради кого должна вернуться. Мой гнев сразу утих, и я наконец расслабилась, подавшись во власть царства сновидений.
Глава 6
Бдыж! По темно–бардовому, почти чёрному небу прокатился раскат грома, всколыхнув нависшие над дворцом короля и ареной свинцовые тучи. Следом замелькали белесые вспышки молний, разгоняя полуденный мрак. Наш караван продвигался по Вардонскому перевалу.
Стройной колонной герки протискивались по горному хребту, задевая шипастыми хвостами неровные скалы, от коих откалывались мелкие камни и спадали в низину. Порядок в построении каравана не изменился, мой покорный герк всё так же плелся за герком принца и Тиль. Только теперь вместо того, чтобы буравить спину Тьера недовольным взглядом, я рассматривала близившуюся с каждым шагом герка белокаменную громаду дворца Дейрана Форга.
Свирепый ветер волновал бордовые воды реки Элиры, выкидывал волны на земли острова Тайр, затопляя часть продовольственных насаждений. Белесые стрелы молний били в золоченые купола башен, в высокую крепостную стену, в откидной мост, но как не старалась разбушевавшаяся стихия, ей не по силам сломить мощь крепости деспота. В воздухе зависла сырость, но пока ни единой капли не упало с небес.
И я очень надеялась, не упадёт до нашего прибытия к монарху. Герки пошли на спуск. Извилистой лентой тропа пролегала круто вниз, к предгорью и бежала дальше до широкого деревянного моста, перекинутого через воды Элиры к центральному острову Тайр. Благополучно миновав и спуск, и мост, мы вторглись во владения Дейрана Форга.
Плотнее кутаясь в непромокаемый, но очень тёплый плащ, я искренне посочувствовала легко одетым крестьянам, которые собирали урожай с полей в такую непогоду. Несчастные люди – и пожилые, и молодые, и женщины с мужчинами, и даже дети! – усердно работали, подгоняемые хлыстами королевских надзирателей.
Я лишь поджала губы, жалея, что ничем им помочь не в силах.
Мимо мелькали захудалые домишки, с покривившимися крышами, в коих верно и обитали крестьяне; зато на выложенной серым камнем дороге, ведущей до самого дворца, не нашлось ни одной выщерблены. Всё вокруг просто кричало о любви короля к своим подданным.