Однажды на чемпионате мира Толлер пригласил меня вместе с ним прокомментировать танцы. Сказал, что всё обговорено с боссами на телеканале.

Я, конечно, сопротивлялась, объясняла, что мой английский не в лучшей кондиции. Толлер возражал: «Твой английский придаст шарм нашему диалогу, а я возьму всё остальное на себя».

«Возьму на себя» я вспомнила через десяток лет в Монреале во время подготовки к шоу. Толлер Крэнстон был главной фигурой среди приглашённых фигуристов. Когда репетировали финал программы, участники собрались в центре небольшого катка, и Толлер стал всем тихо объяснять: «Так, ребята, мы здесь плотно в линию все вместе, но… весь свет на меня».

Мы прилетели на турнир «Скейт Канада» из Советского Союза. Выиграли соревнования. Настроение отличное. Принять приглашение и пойти в гости на вечеринку к фигуристам и тренерам в такой ситуации не возбранялось. У Толлера в тот вечер собралась пёстрая компания чемпионов и просто друзей.

В разгар веселья он остановил музыку и попросил минутку внимания: «А сейчас я хочу, чтобы моя лучшая подруга…» и назвал моё имя. Все притихли. «Выбери себе в подарок две мои картины. Наталья, не торопись, посмотри и на втором этаже в галерее».

Почему-то сразу около меня оказались мои друзья по турам: два чемпиона мира, два Брайна — Бойтано и Орсер. Они на полном серьёзе выдали: «Бери самые большие!» Я в шутку отпарировала вопросом: «А кто их повезёт в Москву?»

Орсер незамедлительно отчеканил: «Лечу в Москву через неделю на Moscow News — доставлю в лучшем виде».

Выбрала быстро из того, что понравилось, но почему-то картины оказались совсем не маленькие.

Через пару лет Толлер уже сам прилетел на популярный турнир в Москву. В аэропорту участников встречали и журналисты. Толлер, любивший направлять «весь свет на себя», как обычно, разговорился. На следующий день, когда я прочитала интервью с Толлером, меня охватила паника. Дело в том, что он с удовольствием «доложил» о своём подарке. Читатели узнали, что две лучшие картины Толлера успешно добрались из Торонто в Москву и давно висят в моей квартире. А ещё он уточнил стоимость каждой из них — 25 тысяч долларов США.

Время было неспокойное. Оставлять квартиру без присмотра с таким подарком было опрометчиво. Так у нас в Сокольниках появилась новая дверь и сигнализация.

Жизнь картин оказалось не простой. Сначала они путешествовали из Торонто в Москву, а затем переехали в наш дом в Америке. Так я ими и любуюсь последние 40 лет.

Толлер всегда старался сделать мне подарок. Во время очередного чемпионата мира он прилетел в Лозанну, где в залах Международного олимпийского комитета предстояла выставка его картин. Именно там Крэнстон объявил, что специально к открытию сделал десять шёлковых платков для своих любимых подруг со всего мира. Я стояла недалеко от него и не ожидала, что продемонстрированный огромный женский платок предназначен для меня.

Изумительная работа, выполненная с тонким вкусом, оказалась уникальной и была посвящена фигурному катанию.

Вернувшись домой, я сразу нашла мастера, который подобрал для подарка красивую подходящую раму. Так у нас в доме на стене появилась третья картина Толлера. Каждый день мы могли смотреть и радоваться новой работе канадского друга. Картина, что называется, прижилась. Однажды, забыв, где платок, я долго искала его на полках в шкафу.

P.S. Шли годы, и однажды я подписала контракт: провести семинар в Мехико с мексиканскими тренерами и фигуристами. Накануне отъезда, в суете сборов, я поскользнулась. Спина болела так, что полёт пришлось отменить в самый последний момент, когда чемодан уже лежал в машине. Вернувшись в дом, я посмотрела на мой авиабилет, на записку с адресом и телефоном Толлера в Сан-Мигель-де-Альенде, где он жил и создавал свои произведения. В этот момент мне муж и сказал: «Не суждено вам было друг с другом встретиться в Мексике. Не знал, как тебя предупредить перед полётом: Толлер вчера внезапно умер у себя дома».

Перед летней Олимпиадой в Рио-2016 раздался звонок, и меня пригласили на встречу с тренерами из Бразилии. Я была удивлена: откуда там фигурное катание? Но меня просветили, что в Рио уже есть каток и строятся ещё ледовые арены, а тренеры и фигуристы мечтают «стать профессионалами». Сработала программа помощи Олимпийского комитета США бразильским коллегам. По принципу: вы — нам, мы — вам. Американские олимпийцы готовились к Рио на бразильских спортивных базах. Взамен бразильский НОК просил всё, что возможно было попросить у американцев.

Так в один из дней я оказалась в одном из университетов Нью-Джерси среди 20 тренеров и одного владельца катка из Бразилии, прибывших для «повышения квалификации». Я приготовилась к лекции, а провела беседу с людьми, для которых фигурное катание лишь начинало становиться частью всей жизни. Их не интересовали мелочи, и они сразу поставили вопрос ребром: «Как стать знаменитым тренером? Сколько на это уйдёт времени? Мы пытались на чемпионате мира спрашивать известных тренеров, а они почему-то шарахались от нас и наших вопросов».

Видя, с каким нетерпением ждут они от меня ответа, я сразу пояснила, что на достижение цели может уйти вся жизнь. И добавила, что гарантий никаких.

В этот момент сопровождавшие меня организаторы семинара извинились, раскланялись и, аккуратно закрыв дверь с другой стороны, покинули класс. В мгновение я оказалась окружена моими слушателями, и вопросы посыпались один хлеще другого. Их интересовало всё. Где я начала кататься и как можно на морозе что-то делать на льду, и вообще — как я выжила в таких условиях, когда в СССР не было искусственных катков. Вспомнила самые забавные случаи из моей жизни. Отбивалась, как могла. И не заметила, как все вернулись на свои места, притихли и продолжали внимательно слушать мой рассказ. А когда обратила на это внимание, то увидела, как молодые женщины вытирают слёзы: «Невероятно, как вы, Наталья, ребёнком, зимой, в мороз прятали в снег свои ботинки с коньками после утренней тренировки, чтоб не нести их с собою в школу, а потом откапывали, холодные надевали на голые ноги, и опять на лёд — танцевать». Такая у меня привычка с детства — катаюсь без носков, и ничего страшного. «А мы так испугались за вас», — всхлипывая, сказала самая юная из слушательниц семинара.

Тут я не выдержала и тоже заплакала.