Окно было маленькое и располагалось почти у самой земли. Шампанское в авоське прилегло на снег и выглядело весьма романтично. Крепость верёвки внушала доверие. В торжественный момент кто-то из ребят потянул за неё, она неожиданно легко поддалась, и у нас перед глазами появились… срезанные остатки пустой авоськи. Нет, не совсем пустые. В них была всунута записка: «С Новым годом, фигуристы!»

Всхлипы девочек, охи и вздохи мальчишек прервал тихий стук в дверь. На пороге, держа в руках наши бутылки, стояли, не решаясь переступить порог, два пацана из числа хоккейных болельщиков.

«Мы, в общем, тут… проходили мимо… и заловили этих воров», — замирая после каждого слова, сказал один. «Вот, возвращаем ваше шампанское», — выпалил другой.

Как же мы дружно и радостно закричали и захлопали в ладоши!

Не украли у нас лучший новогодний напиток.

После очередного чемпионата Европы настроение у всех было отличное. Команда выступила удачно и увозила золото во всех видах фигурного катания. В аэропорту, как всегда, все вели себя крайне оживлённо. Руководитель делегации раздал посадочные талоны и несколько раз напомнил время посадки. Все разошлись по магазинам и кафешкам, коих в зоне отлёта достаточно.

В те времена такого контроля, как сейчас, не было. Сдав багаж, ты мог просто, без всяких проверок, прямо по лётному полю подойти к трапу и даже к двери самолёта. Это расслабляло, придавало ощущение беззаботности. Время подошло, фигуристы дружно загрузились в самолёт и заняли свои места. Тренеры же с пакетами дьюти фри не торопились и скопились у самого трапа. Реплики про покупки, шутки, смех… «Ну пора, — произнёс самый серьёзный из нас, — ребята уже в самолёте».

И мы дружно рванули в салон лайнера. До того как плюхнуться в кресло, я машинально проверила наличие своих подопечных. Похоже, мои все здесь. Но через минуту громкий голос коллеги оповестил: «Подождите-подождите, Васи нет в салоне!»

Тренеры дружно повыскакивали с мест и ринулись вслед той, чей ученик пропал, искать Васю. Ни у кого даже в мыслях не было, что фигуриста могли украсть или сам Василий мог просто остаться за рубежом. Мы обежали зону отлёта, осмотрели туалеты, кафе, магазины и ни с чем вернулись в самолёт.

Проходя последним через салон первого класса, тренер Васи обратил внимание на утонувшего в кресле за чтением «Нью-Йорк Таймс» пассажира. Лицо его было полностью прикрыто газетой, но вот знакомый хохолок на макушке выдавал, и «пропавший» был опознан. Взволнованный тренер вырвал из Васиных рук газету. Открылось удивлённое лицо Василия: «Что происходит? Почему мы не летим? Куда все бегали? Я уже устал ждать».

Последовала немая сцена.

Подошла стюардесса и попросила Васю пересесть на его законное место, в «эконом». Удивление на лице фигуриста быстро исчезло, осталось недовольство.

Оказывается, Вася слыл большим любителем газеты «Нью-Йорк Таймс». Прикрывая газетой лицо, он занимал свободное место, изображая солидного пассажира первого класса.

Можно представить, сколько интервью было у меня за столь длинную тренерскую карьеру. Запомнились многие, но особенно — на крыше самого высокого здания в центре олимпийского Солт-Лейк-Сити в 2002 году.

Утром раздался звонок из Си-Эн-Эн — одной из самых известных телевизионных новостных компаний. Приятный женский голос сначала поздравил с победой, а затем, извиняясь за раннее вторжение, попросил меня через два часа в прямом эфире «Брейк Ньюс» (выпуска новостей) ответить на их вопросы. В случае согласия голос пообещал через полчаса прислать за мной машину. Конечно, я сказала «да». Отказаться от интервью Си-Эн-Эн мог только сумасшедший.

Машина стояла у подъезда в назначенное время, и я в сопровождении аккредитованного на Олимпиаде мужа отправилась на интервью. Нас подвезли к мобильной телестанции, но не пригласили внутрь огромного автобуса, а проводили к лифту в соседнем доме. Через несколько секунд мы, удивлённые, ступили на крышу, и перед нами открылся великолепный вид на город зимней Олимпиады.

Всё было готово. Несколько телевизионных камер, подсветка, столик для лёгкого макияжа и знатное кресло для интервьюируемого.

Сажусь и получаю инструкцию: «Как только в наушниках услышите новость: “Собака набросилась на ребёнка”, будьте готовы. Следующий сюжет ваш: “Вчера поздно вечером французские танцоры в тяжелейшей борьбе выиграли золото”».

Сижу, слушаю голос ведущего, жду. Наконец звучит репортаж о собаке, которая в доме, на глазах у родителей, набросилась на семилетнего мальчика, и те еле вырвали ребёнка у злого животного.

У меня наворачиваются слёзы, и я чувствую, что сейчас заплачу. Срываю наушники и заявляю группе Си-эн-эн: «Пока не дозвонюсь внуку — говорить не смогу. Ему шесть лет, и сын с женой только что подарили ему собаку. Вдруг и с ним такое?»