Сады у хуторян огромные. Они переходили в огороды и пашни. Тут можно было легко затеряться. Места в степи много.

Далеко Потапыч не пошел: его и так уже от дома никто не мог увидеть. Он разложил под сливой свою добычу, развернул газету и всунул в порох патрон. Зажег спичку и кинул в порох.

– Это еще что?! – вдруг раздался теткин голос из кустов смородины, которую она обирала. И показалась сама тетка в соломенной шляпе, в которой она всегда работала в саду и огороде. – Что так шипит? – Она вылезла из кустов.

Мишка так растерялся, что стал отступать, запнулся о корень груши и упал, ссадив кожу с ладоней и ушибив пятую точку.

Порох горел, шипел – и вдруг раздался выстрел: пуля со свистом вылетела из кучки пороха и вонзилась в яблоневый ствол рядом с теткиной шляпой, чудом не попав в тетку. Она стояла, боясь шелохнуться, ожидая еще выстрелов или взрывов.

Солнце садилось, и здесь, в тени деревьев, хорошо был виден разгорающийся под грушей костер. Вспыхнула газета, и начала гореть сухая трава.

– Петя! Гриша! – закричала тетка. – Воды несите!

Первым прибежал дядя Гриша с кружкой чая, который пил в вечерней тишине на веранде летней кухни.

Он быстрым взглядом оценил обстановку, залил огонь чаем и затоптал ногой. Тетка трясущейся рукой показала на ствол дерева, в котором торчала пуля.

– Ну-ка, иди сюда, пиротехник! – Дядя за локоть поднял Мишку с земли и отшлепал как следует, не дожидаясь прихода отца.

Отец прибежал на Мишкин рев. Услышав, что случилось, он побагровел.

– Выпороть бы его следовало за такие штучки, – посоветовал дядя Гриша. – Я уж ему тут навешал пару горячих.

Мишка размазывал по лицу слёзы, пачкая его грязью и кровью с рук. Он ревел не оттого, что дядя крепко всыпал, а из-за тетки, ведь едва не убил ее.

– Тетечка, прости меня! Я не нарочно. Я не знал, что ты в кустах тут…

– Откуда у тебя весь этот арсенал? – грозно подступил к нему отец.

– Это все газыри, – бормотал Мишка. – В них порох был.

– А патрон?

– Я нашел. – Он, несмотря на испуг, не выдал источник.

– Кровь у него, Петя, – взволнованно заметила тетка.

– Это ничего, я только руки ободрал. Тетечка, прости меня, пожалуйста! – снова запричитал Мишка.