Куда больше повезло артиллеристам гаубичных батарей. Получив координаты скопления войск противника, они тотчас обстреляли указанные квадраты, и с большим для себя успехом, так как в списке уничтоженной огнем советских артиллеристов живой силы и техники оказался командующий 3-м танковым корпусом генерал Брайт. Во время обстрела он находился внутри бронетранспортера, где разместился весь его походный штаб.

Находясь в боевых порядках, генерал всегда предпочитал передвигаться не на штабной машине, а на бронетранспортере, из-за его проходимости, подвижности и броневой защиты. В этот день броня спасла генерала Брайта от пулеметных очередей советских истребителей, но оказалась бессильна против осколков снаряда, разорвавшегося в двух шагах от бронетранспортера.

По злой иронии судьбы, все, кто находился внутри боевой машины, отделались ушибами и легкими ранениями, кроме генерала Брайта. Пробивший броню роковой осколок угодил ему в горло, и командир танкового корпуса захлебнулся кровью, пока его доставали из бронетранспортера и везли в полевой медпункт.

Стоит ли говорить, что смерть Брайта самым негативным образом сказалась на общем настроении переправлявшихся через залив солдат. Сначала они с большой опаской и неохотой ступали на скользкий и коварный лед, а потом старались как можно быстрее совершить этот ледовый переход.

Поначалу в штабе генерала Рокоссовского не придали значения скопившимся на берегу залива войскам противника. Имея общую информацию, что гитлеровцы спешно окапываются на плацдарме на подступах к Ейску, Рокоссовский посчитал, что немцы возводят в этом месте рубежи обороны. Предположение было вполне здравое, но зная, с каким противником ему приходится иметь дело, комфронта отдал приказ провести воздушную разведку.

Предчувствие не обмануло полководца. Не прошло и двух часов, как из штаба истребительного полка поступило сообщение, что замечено движение немцев по льду залива. При этом летчики сообщали, что движение идет с двух направлений, как со стороны Таганрога, так и со стороны станицы Семибалки.

– Неужели немцы решили перебросить 1-ю танковую армию по льду залива? Это откровенно рискованный шаг, – удивился начштаба Малинин.

– Рискованный, согласен, но, видимо, у Манштейна нет иного выхода для того, чтобы удержать Таганрог и всю линию своего фронта. Свяжитесь с Руденко и прикажите нанести по немцам удар с воздуха, – приказал Рокоссовский.

– Константин Константинович, летчики уже дважды атаковали немцев и понесли потери от огня вражеских зениток. Кроме этого, на подготовку самолетов к вылету нужно время, и они вряд ли успеют нанести удар до наступления темноты.

– Бросьте против немцев истребители, чьи экипажи находятся в постоянной боевой готовности. Пусть они нанесут врагу максимально возможный ущерб, пока немцы не успели проложить маршрут движения войск и полностью закрыть трассу батареями зениток. Прикажите Казакову перебросить к берегу моря дополнительные гаубичные соединения для ведения огня по скоплениям противника. Очень важно, чтобы маршрут движения вражеских колонн мы узнали как можно скорее, желательно до наступления ночи, – быстро забрасывал приказами своего начштаба Рокоссовский, но тот только спокойно кивал головой, неторопливо записывая их в блокнот.

– Казакову приказать, чтобы на каждое орудие было по полтора комплекта снарядов или только один? – уточнил Малинин.

– Лучше по полтора, Михаил Сергеевич, – ответил комфронта. – Думаю, дело будет жарким.

Поднятые в воздух по приказу Рокоссовского истребители успели не только нанести удар по начавшим переправу немцам, но и определить приблизительное месторасположение их ледовой переправы. Это удалось сделать благодаря фотокамерам, установленным на двух самолетах. Проколдовав около часа над полученными снимками, специалисты из авиаразведки передали генералу Малинину карту с координатами ледовой трассы немцев.

Одновременно с этим в штабе полка бомбардировщиков началась интенсивная подготовка к нанесению бомбового удара по врагу. «Пешки» и «сушки» загружались бомбами, заправлялись горючим, пополняли свои боезапасы, чтобы утром обрушиться всей своей мощью на врага, но человек предполагает, а Господь располагает. Уже к полуночи метеорологи предупредили об изменении погоды в виде густого тумана.

Могучее серое одеяло прочно приковало к земле самолеты 16-й воздушной армии, скрыв от глаз советских летчиков вереницы немецких войск, медленно ползущих с юга на север. Не видели врага и корректировщики артиллерийского огня гаубичного дивизиона, прибывшего на передовую в районе берега моря.

Неожиданное вмешательство в военные дела матушки-природы незамедлительно вызвало вопрос, что делать в сложившейся ситуации. То, что под прикрытием тумана враг обязательно предпримет попытку перебросить свои войска через залив, ни у кого не вызывало сомнения. Расстояние почти в тридцать километров не было непреодолимым препятствием для немцев даже в условиях густого зимнего тумана. Было шесть часов утра, когда в штабе фронта началось совещание.

– Следует исходить из того, что за вчерашний день немцы успели проложить трассу по льду залива и с наступлением рассвета начнут по ней движение. Не такое интенсивное, как бы им того хотелось, но обязательно начнут. Сначала малыми силами, а потом будут увеличивать их число, – уверенно заявил генерал Малинин, и все присутствующие командиры дружно с ним согласились. Ни у кого из них не было сомнения, что непогода не остановит такого матерого противника, как немцы.

От ночного недосыпания под глазами начальника штаба появились черные круги, но, вопреки ожиданиям, держал он себя твердо и уверенно.

– Единственное, чем мы можем помешать противнику, – это огнем нашей артиллерии. Генерал Казаков уверяет, что гаубичный полк полковника Ворожейкина сможет накрыть своим огнем предполагаемое место скопления войск противника и часть ледовой дороги. Большой минус этого варианта – то, что мы будем вести огонь вслепую, по площадям, не видя противника. В этой ситуации главный вопрос, куда следует нанести основной удар, по берегу или по предполагаемому участку ледовой дороги? – Малинин вопросительно окинул взглядом приглашенных командиров, как бы предлагая им высказываться.

У приглашенных на военный совет командиров со стороны тот факт, что совещание ведет Малинин, а не Рокоссовский, вызывало недоумение и даже смущение. Обычно командующие фронтом громогласно ставили перед подчиненными боевую задачу и требовали доложить о её исполнении, тут же все было совсем иначе. Комфронта тихо сидит за столом и всем своим видом показывает, что обратился в слух, и это было для них весьма непривычно и необычно.