— Вот так мальчики становятся мужчинами, — услышал Данька чей-то голос. Он с удивлением оторвал ладони от лица и увидел перед собой высокую женщину в длинном белом сарафане. Богиня Дрёма смотрела на него с улыбкой, но взгляд холодных глаз оставался колючим.
— Жаль только, что, вырастая, мужчины всё равно остаются мальчишками и никогда не желают признать этого, — продолжила говорить богиня, заметив, что Данька смотрит на неё. — Они так никогда и не избавятся от своего упрямства и самоуверенности.
Данька молчал, не зная, что сказать, да и не похоже, чтобы Дрёма ждала от него какого-то ответа.
— Ты ходишь по чужим владениям и думаешь, что это только игра, но моя доброта не может длиться бесконечно...
Данька почувствовал, как невидимая рука сомкнулась на его тоненьком горле. Куда-то сразу же исчез весь воздух, стало нечем дышать, и Данька захрипел, царапая себе кожу ногтями. Дрёма смотрела на него всё тем же холодным и равнодушным взглядом, никак не комментируя мучения мальчишки, бившегося в агонии у её ног.
— Даня! — внезапно ворвался в пространство ещё один знакомый голос. — Даня! Открой глаза! Я кому говорю!
Кусты, портфель и богиня исчезли, а Даниил с наслаждением сделал глубокий, такой вкусный вдох.
Он по-прежнему лежал на кровати в больнице, а перед ним стояла его сестра. Взъерошенные волосы на голове составляли какую-то сложную причёску а-ля «Воронье гнездо», а раскрасневшееся лицо выражало тревогу и беспокойство.
— Са-анька, — протянул Даниил, улыбаясь. — Как же я рад тебя видеть!
— Я тебя сейчас придушу, — заявила его названая сестра. — И тогда ты ещё больше обрадуешься...
Глава 12. Отдел 15-К
Привокзальная гостиница порадовала мягкими кроватями и достаточно большим выбором блюд на завтрак. Дорохов убедил Нифонтова, что в два часа ночи ломиться в городскую больницу, тем более в отделение для пациентов с психическими заболеваниями, идея, конечно, веселая, но не самая здравая.
— Доктора спят, пациенты тоже отдыхают, — объяснял чекист оперативникам, медленно ведя машину в сторону от Болшевского кладбища. — Да и вам самим вздремнуть совсем не помешает. Давайте уж лучше я вас сейчас на постой определю, а утром со свежими силами мы и наведаемся к Синицыну.
— Коля, может, и правда? — попросила коллегу Мезенцева. — Спать хочется просто жутко, а там ещё неизвестно, сколько мы в больнице пробудем.
У Нифонтова и самого потихоньку начинали слипаться глаза, но азарт, овладевший после успеха с кладбищем, никак не давал ему расслабиться. Тем более где-то очень глубоко внутри Николая сидело маленькое чувство вины перед призраком старого учёного.
Нет, у оперативника не возникало сомнений в том, что они всё сделали правильно, но то, что у Геннадия Степановича не оказалось возможности побеседовать со своим племянником, казалось Нифонтову неправильным, вернее даже — не совсем справедливым.
Кроме того, раз уж появление призрака и душевная болезнь его племянника совпали по времени, то Николай был не склонен считать эти события простым совпадением.
Ровнин, которому Нифонтов доложил об успехе операции с призраком, к предположению подчиненного отнёсся серьезно и согласился, что всё случившееся требует подробной проверки.
— Люди к психиатрам на приём просто так не попадают. — Несмотря на то что они разговаривали по телефону, Николай воочию представил круги дыма, которые выпускает начальник, затягиваясь трубкой. — Я понимаю, почему наш коллега не очень хочет поднимать шум, но и пускать подобные происшествия на самотёк не стоит. У него своя работа, у нас своя. Тем более призрака с той стороны что-то вызвало. Мне не очень верится в то, что он появился сам по себе, так сказать, случайно. Должно было произойти какое-то событие, послужившее триггером для воплощения учёного. Без него картина не станет ясной и понятной.
— А какая может быть связь с племянником? — уточнил Нифонтов. — Я вообще не уверен, что он был в курсе о существовании такого родственника. Вряд ли тот призвал его осознанно.