41. Признайся в своей симпатии человеку, который тебе тайно нравится.
42. Научись жонглировать.
43. Просмотри все смайлики в своем смартфоне. Не останавливайся, пока не увидишь каждый из них. Не торопись.
44. Включи музыку и потанцуй. Особенно если не умеешь танцевать.
45. Общайся. Любопытно, что общение стимулирует наш организм вырабатывать гормон окситоцин, который естественным образом снижает тревогу. Общайся с людьми, даже если тебе совсем не хочется. Необязательно идти на шумную вечеринку, где ты никого не знаешь. Вместо этого проведи вечер с близкими друзьями или членами семьи.
46. Сделай массаж, маникюр или педикюр, подстригись. Если мало денег, поищи объявление в сети: многие хорошие салоны предлагают большие скидки, когда их мастерам надо отработать новые техники.
47. Позвони другу, даже если не хочется. Особенно если не хочется! Джон не раз избегал панических атак, когда звонил знакомым, хотя в это время ему больше всего хотелось остаться в одиночестве.
48. Займись каким-нибудь новым видом спорта, например пилатесом или поднятием тяжестей.
ГЛАВА 7 РАБОТА И ДЕНЬГИ
Иногда я думаю, что в работе мне больше всего нравится то, что мое кресло вращается.
РАБОТАТЬ... НО УМЕРЕННО
В детстве конфеты и сладости в нашем доме находились под строгим запретом. А я был страшным сладкоежкой, и мне приходилось обсасывать сахарную оболочку с обезболивающих таблеток мотрин. Иногда я не успевал выплюнуть их вовремя и потом еще долго ходил с лекарственным привкусом во рту, но это того стоило. Когда мне все-таки доставались сладости, то чаще всего это были пастилки PEZ. Я был готов есть их даже из розового диспенсера с картинкой Hello Kitty. Мне до сих пор дарят их на праздники, и я радуюсь каждой конфетке. Обычно я выбрасываю диспенсер и поглощаю пастилки прямо из оберточной бумажки. Ребенком я проглатывал целую упаковку за считаные секунды. Это резко повышало уровень сахара у меня в крови. После этого я начинал вести себя прямо как гангстер из фильма «Лицо со шрамом», только вместо двух автоматов — по одному в каждой руке — и размазанного по лицу кокаина у меня было водное ружье и оранжевые губы, окрашенные пастилками PEZ.
Как и в остальных моих плохих привычках, в этой я могу обвинить своих родителей. Запрещая нам с моим братом Джеффом есть сахар, они только нарывались на неприятности. Конечно, у них были благие намерения, но наше с братом долголетнее воздержание от сладкого превратило нас в помешанных на сахаре наркоманов. Я мечтал быстрее вырасти, чтобы заработать денег и покупать конфеты ящиками.
Далее в этой главе доктор МакДонах подводит итог, что многие подростки хотят работать, чтобы покупать себе вещи. Когда мы с Джеффом достигли более-менее трудоспособного возраста (12 с чем-то лет), Джефф периодически подрабатывал, чтобы обеспечивать себя сладким. Он косил газоны, красил заборы и доставлял газеты по округе. Уже познакомившись с тяготами рабочего класса, я решил притормозить и не превращаться в детскую рабочую силу. Вместо этого я полагался на хитрость и воровство. Но изворотливости малолетнего преступника у меня не было, и поэтому меня почти всегда ловили за этим занятием.
Не раз мама за ухо тащила меня обратно в магазин — с окрашенным конфетами языком и набитыми карманами, где мне приходилось признаваться в своих грехах менеджеру и возвращать деньги за то, что я съел. Конечно, это деморализовало меня, но не настолько, чтобы я захотел оставить свою преступную деятельность. Я никогда не крал ценных вещей — только мелочи с высоким содержанием сладкого кукурузного сиропа.
Но вскоре я наткнулся на золотую жилу — запасы, которые хранились в шкафу моего брата. Когда Джефф был подростком, верхний ящик его шкафа выглядел примерно как кондитерский отдел в магазине «Севен-элевен». Там было все, чего мог пожелать кариозный сладкоежка. Количество сладкой контрабанды, которая попала в наш дом, поражало воображение. Если бы Джеффа с этим поймали, ему пришлось бы туго, но он был очень осторожен. К счастью для меня, он тоже был не сильно послушным ребенком. Я каждый день наблюдал за ним и быстро заметил все его проступки. Этот парень каждый день нарушал законы и правила, установленные нашим отцом. Вскоре у меня созрел план шантажа. Я намекал, что могу рассказать родителям про его темные делишки, и он не без сожаления покупал мое молчание за полукилограммовый пакет M&M’s. И этим дело не кончилось. Вскоре я таким же образом завладел его самыми ценными вещами: плеером Sony Walkman, бейсбольной перчаткой Spalding, прекрасной алюминиевой бейсбольной битой Easton, проигрывателем Pioneer и множеством компакт-дисков. Все это богатство перекочевало в мою комнату под покровом глубокой тайны. Ему приходилось спать голым на коврике для йоги, а родители только радовались, что он стремится к минимализму. Мне даже грустно вспоминать, как они заблуждались, принимая за филантропию безжалостное перемещение вещей от одного брата к другому.
Но, как и все угнетенные, Джефф однажды взбунтовался. Он рассказал обо всем родителям, и мое сладкое счастье закончилось. Я был наказан на целые недели, в течение которых меня кормили только крайне питательными сложными углеводами, и приговорен к месяцам одиночных исправительных работ: я погружал в шредер горы старых документов в мамином офисе.
Как и Джефф, большинство подростков работают, потому что им хочется покупать себе вещи. Обычно они тратят заработанные деньги на содержание машины, развлечения, одежду, образование (например, откладывают деньги на колледж) и на помощь своей семье (например, оплату аренды или продуктов). Конечно, работал и я — это делали все, кто рос в семьях среднего класса в пригороде. На эти деньги мы покупали воздушных змеев, фигурки героев «Звездных войн», запчасти для наших велосипедов BMX, фильмы и компакт-диски, а уж потом — бензин для наших крутых тачек, которые пожирали по 26 литров топлива на 100 километров пути. Из-за моей антипатии к продолжительному труду в подростковом возрасте денег у меня обычно не водилось. Я не был ленивым — просто это было не мое призвание.