Когда мы туда пришли, трое мужчин терпеливо сидели в молчании. С подобающей мужчинам стойкостью духа они сохраняли спокойствие, ясно сознавая, что сделали все от них зависящее. Итак, мы продолжили ждать.

Звон часов, пробивших два раза, всех взбодрил. Зловещая атмосфера, окутывавшая нас в течение предшествующих мучительно долгих часов, мигом рассеялась, и мы с живостью взялись каждый за свою работу. Первым делом мы проверили, все ли окна надежно закрыты: теперь буря бушевала столь яростно, что мы опасались, как бы она не помешала нашим планам, для осуществления которых требовалась полная тишина. Затем мы приготовили респираторы, чтобы были под рукой, когда понадобятся. Мы с самого начала условились использовать защитные маски, так как не исключали, что из волшебного ларца, когда он откроется, может изойти какой-нибудь ядовитый газ. А в том, что ларец откроется, никто из нас почему-то не сомневался.

Затем под бдительным надзором Маргарет мы перенесли из ее комнаты в пещеру тело царицы Теры, все еще облаченное в свадебное платье.

Странное зрелище, должно быть, представляла собой группа серьезных, сосредоточенных мужчин, которые в гробовом молчании выносили из озаренной свечами и усыпанной белыми цветами комнаты недвижное тело, напомнившее статую из слоновой кости, когда с него соскользнула простыня.

Мы бережно опустили царицу в саркофаг и на грудь ей поместили оторванную семипалую кисть. Под ладонь царицы мистер Трелони положил рубин семи звезд, извлеченный из сейфа. Оказавшись на прежнем своем месте, камень вдруг вспыхнул и засверкал огнем. Яркие электрические лампы заливали холодным светом огромный саркофаг, полностью подготовленный к последнему эксперименту – великому эксперименту, которому предстояло завершить исследования, коим посвятили жизнь двое ученых-путешественников. Поразительное внешнее сходство между мумией и Маргарет, чья мертвенная бледность его только усиливала, придавало всему происходившему еще бо́льшую странность.

На окончательные приготовления у нас ушло добрых три четверти часа, ибо каждое свое действие мы совершали с величайшей осторожностью, а потому очень медленно. Затем Маргарет поманила меня, и я проследовал за ней в ее комнату. Там она сделала нечто такое, что произвело на меня сильнейшее впечатление и вновь живо напомнило о том, сколь опасное предприятие мы затеяли. Одну за другой Маргарет задула все свечи, и поставила каждую на прежнее место и, обратив взгляд на меня проговорила:

– Они нам больше не понадобятся! Каков бы ни был исход – жизнь или смерть, – в свечах у нас уже не будет необходимости!

Мы с ней вернулись в пещеру, исполненные странного чувства обреченности. Теперь пути назад не было!

Мы надели респираторы, и каждый занял свое место, заранее оговоренное. Я стоял подле выключателей, готовый зажигать и гасить электрический свет по приказу мистера Трелони. Он строго-настрого велел мне выполнять все его указания в точности, предупредив, что любая моя оплошность может стоить жизни любому из нас или всем вместе. Маргарет и доктор Винчестер расположились между саркофагом и стеной, дабы не загораживать волшебный ларец от мумии. От них требовалось зорко наблюдать за всем, что будет происходить с царицей.

Мистер Трелони и мистер Корбек должны были проследить за тем, чтобы все светильники должным образом загорелись, а потом занять свои места у саркофага – первый у изножья, второй у изголовья.

Когда стрелки приблизились к назначенному часу, оба уже стояли с зажженными свечами, точно пехотинцы давно минувших дней со своими запальниками.

Потянулись невыносимо долгие минуты ледяного ужаса. Мистер Трелони неотрывно смотрел на свои часы, готовясь дать сигнал к действию.

Время ползло еле-еле, но наконец стрекот часовых шестеренок возвестил о наступлении роковой минуты. Удары серебряного колокольчика прозвучали для нас подобием трубы судного дня. Один… два… три!..

Фитили египетских ламп воспламенились, и я погасил электрический свет. Во мраке, который рассеивали лишь трепетные огни древних светильников, все приняло причудливые, зыбкие очертания. Мы ждали с бешено колотившимися сердцами. Мое так и выпрыгивало из груди, и мне чудилось, будто я слышу частый стук других. Снаружи неистовствовала буря; ставенки узких окон дрожали и сотрясались, словно кто-то пытался вломиться в пещеру.

Потянулись томительно долгие секунды. Казалось, весь мир замер. Фигуры моих товарищей расплывались в полутьме, отчетливо виднелось лишь белое платье Маргарет. Толстые респираторы, что были на нас надеты, усугубляли странность нашего облика. Когда двое мужчин склонились над ларцом, тусклый свет ламп обрисовал квадратную челюсть и твердо сжатые губы мистера Трелони, морщинистые смуглые скулы мистера Корбека. В глазах у обоих блестел отраженный огонь. Глаза же доктора Винчестера, стоявшего у стены напротив, мерцали как звезды, а глубокие очи Маргарет блистали что черные солнца.

Да разгорятся ли когда-нибудь эти лампы?

В действительности прошло лишь несколько секунд, прежде чем лампы зажглись ясным, ровным светом, который делался все ярче, меняясь от голубого к кристально-белому. Поначалу они не оказывали на ларец заметного действия, но уже довольно скоро в нем появилось бледное сияние, которое начало постепенно усиливаться. Вскоре он стал походить на сверкающий драгоценный камень, а потом – на живое существо, одушевленное светом. Мистер Трелони и мистер Корбек молча вернулись на свои места у саркофага.

Мы ждали с замиранием сердца.

Внезапно раздался хлопок, похожий на приглушенный крошечный взрыв, и крышка ларца приподнялась на несколько дюймов – мы ясно это видели, так как вся пещера была теперь ярко освещена. Потом крышка медленно откинулась, словно под напором какой-то силы, шедшей изнутри, и встала вертикально. Что находится в ларце, я не видел: поднятая крышка загораживала обзор. Ларец по-прежнему светился, и из него пополз бледный зеленоватый туман, струи которого поплыли в сторону саркофага, словно влекомые к нему. Даже через респиратор я ощутил странный едкий запах. Немного погодя туман сгустился и начал заползать прямо в открытый саркофаг. Вне сомнения, мумия каким-то образом притягивала его к себе, и он как-то на нее воздействовал: саркофаг медленно осветился внутри, как если бы лежавшее в нем тело стало источать сияние. Со своего места я ничего толком не видел, но по лицам четверых наблюдателей понял, что там творится нечто странное.

Мне нестерпимо хотелось подбежать и самому посмотреть, но, памятуя о суровом предостережении мистера Трелони, я оставался там, где мне было велено находиться.