Что же касается мистера Трелони, он переменился меньше любого из нас. Но это и понятно: он столько лет планировал осуществить предприятие, намеченное на сегодняшнюю ночь, что любое связанное с ним событие воспринимал просто как очередной шаг на пути к цели. Он был из тех сильных, волевых натур, которых интересует только поставленная цель, а все прочее кажется несущественным. Даже сейчас, когда чрезвычайная суровость мистера Трелони несколько смягчилась оттого, что душевное напряжение спало, его целеустремленная энергия ни на миг не ослабела.

Мистер Трелони попросил всех мужчин проследовать за ним в холл. Там у стены стоял дубовый стол, довольно длинный и не очень широкий, и мы общими усилиями спустили его в пещеру и установили посредине, под скоплением ярких электрических ламп. Маргарет какое-то время наблюдала за нами, а потом вдруг побледнела и взволнованно спросила:

– Что вы собираетесь делать, отец?

– Снять пелены с мумии кота. Сегодня царице Тере фамильяр не понадобится. Если вдруг она призовет его, может случиться какая-нибудь беда, а потому нам нужно предотвратить опасность. Ты встревожена, моя дорогая?

– О нет! – быстро ответила Маргарет. – Я просто подумала о Сильвио… о том, что я почувствовала бы, если бы он был мумией, которую сейчас распеленают.

Мистер Трелони приготовил ножи и ножницы и поместил кота на стол. Начало нашей сегодняшней работы носило довольно мрачный характер, и у меня упало сердце при мысли о том, что может произойти в этом уединенном доме во мраке ночи. Грохот волн, разбивавшихся внизу о скалы, и жутковатые завывания крепчавшего ветра усиливали чувство одиночества и оторванности от мира, но предстоявшее нам дело было столь грандиозным, что зловещие проявления природной стихии не могли поколебать нашей решимости. Мистер Трелони начал распеленывать мумию.

Бинтов оказалось неимоверно много. Сухой треск, с которым они, прочно склеенные битумом, смолами и ароматическими веществами, отрывались друг от друга, и едкий запах красноватой пыли, облачком поднявшейся над столом, сильно действовали всем нам на нервы. Когда были сняты последние пелены, мы увидели сидевшее на задних лапах животное. Шерсть, зубы и когти у него сохранились в целости; глаза были закрыты, и морда имела выражение совсем не такое свирепое, как я ожидал. Усы, прежде плотно прижатые бинтами к голове, мигом расправились, точно у живого. Это был поистине великолепный зверь: крупный камышовый кот. Но уже секунду спустя наше восхищение сменилось страхом и всех нас пробрала дрожь: худшие наши опасения подтвердились.

Пасть и когти кота были испачканы засохшей кровью, еще не успевшей потемнеть!

Первым пришел в себя доктор Винчестер, более привычный к виду крови, чем остальные. Достав свою лупу, он принялся изучать красные пятна вокруг пасти животного. Мистер Трелони шумно выдохнул, словно испытав облегчение, и сказал:

– Так я и предполагал. Это дает надежду на то, что у нас все получится.

Доктор Винчестер уже разглядывал окровавленные передние лапы.

– Да, как я и думал! – произнес он. – У него семь когтей!

Вынув из своей записной книжки лист промокательной бумаги с отметками когтей Сильвио и карандашной схемой порезов, оставленных на запястье мистера Трелони, он подложил его под лапу мумифицированного кота. Царапины на бумаге точно совпали с когтями.

Когда мы тщательно осмотрели мумию (не обнаружив, впрочем, в ней ничего необычного за исключением замечательной сохранности), мистер Трелони взял ее со стола. Маргарет порывисто шагнула вперед и тревожно воскликнула:

– Осторожнее, отец! Осторожнее! Он может поранить вас!

– Уже не может, моя дорогая! – ответил он, направляясь к лестнице.

Лицо Маргарет страдальчески исказилось.

– Куда вы? – спросила она слабым голосом.

– В кухню. Огонь избавит нас от всякой опасности, которая может исходить от фамильяра в будущем. Даже астральное тело не способно возродиться из пепла!

Мистер Трелони знаком велел нам следовать за ним. Маргарет со сдавленным рыданием отвернулась. Я подошел к ней, но она жестом отстранила меня и прошептала: