Я все ждал и ждал в полной готовности включить электрический свет по первому же приказу, но такового не поступало. Я стоял неподвижно, напряженно всматриваясь в пелену дыма, по-прежнему валившего из ларца, свечение которого становилось все слабее, тогда как лампы начали гаснуть одна за другой.

Наконец осталась гореть лишь одна из них – неверным тускло-голубым пламенем. Кроме нее, единственным источником света оставался сияющий ларец. Я изо всех сил всматривался туда, где находилась Маргарет: теперь я терзался страхом исключительно за нее. В темноте смутно виднелось лишь белое платье за диваном, где лежала недвижная белая фигура. Сильвио пребывал в тревожном возбуждении, и только его жалобное мяуканье нарушало тишину комнаты. Дымная мгла сгущалась все сильнее, и теперь ядовитый запах разъедал мне не только глаза, но и ноздри. Постепенно валившие из ларца клубы стали меньше и не такими плотными. Потом я уловил движение чего-то белого около саркофага – несколько быстрых промельков, которые я с трудом различил в густом дыму при слабевшем свете, так как теперь и сияние ларца угасало. Опять послышалось мяуканье Сильвио, где-то совсем рядом, а секунду спустя кот жалобно потерся о мои ноги.

Последний зыбкий огонек погас, и в наступившей тьме египетской я различал лишь бледные полоски света по краям штор. Тогда я почувствовал себя вправе подать голос.

Сдвинув с лица респиратор, я спросил:

– Не пора ли включить свет?

Ответа не последовало, а потому я, уже задыхаясь от дыма, повторил громче:

– Мистер Трелони, не пора ли включить свет?

Он так и не ответил, но из другого конца комнаты раздался голос Маргарет, чистый и звонкий, как серебряный колокольчик:

– Да, Малкольм, включайте!

Я повернул выключатель, и лампы зажглись, но казались лишь тусклыми точками света в пелене густого дыма. Такую мглу не рассеяли бы даже самые мощные светильники. Я бросился к Маргарет, чье белое платье смутно виднелось во мраке, нащупал и сжал ее руку. Почувствовав мою тревогу, она тотчас сказала:

– Со мной все в порядке, не волнуйтесь!

– Слава богу! – воскликнул я. – А как остальные? Давайте скорее откроем окна, чтобы дым выветрился!

К моему удивлению, ответила Маргарет голосом безразличным, едва ли не сонным:

– С ними ничего не случится. Им не причинили никакого вреда.

Я не стал спрашивать, как и почему она пришла к такому выводу, но поднял ставни всех окон в комнате, а потом распахнул дверь настежь.

Немного погодя, когда густой черный дым стал выветриваться, а электрический свет, казалось, начал усиливаться, я смог рассмотреть комнату. Все мужчины находились без сознания. Доктор Винчестер простерся на полу возле дивана в такой позе, будто упал и перекатился на спину. У дальней стороны саркофага лежали мистер Трелони и мистер Корбек, к великому моему облечению, не мертвые, а просто без чувств: оба мерно и глубоко дышали. Маргарет стояла все так же неподвижно позади дивана. Поначалу она пребывала в оцепенении, однако с каждой секундой оно заметно ослабевало. Наконец она сдвинулась с места и помогла мне подтащить к окну своего отца. Совместными усилиями мы перенесли туда же и остальных, а потом она стремительно спустилась в столовую и вскоре воротилась с графином бренди. Мы влили в рот каждому немного спиртного. Через несколько минут после того, как мы открыли настежь окна, мужчины один за другим начали приходить в себя. До сих пор все мои мысли и действия были направлены на помощь товарищам; теперь же у меня отлегло от сердца. Я огляделся по сторонам, чтобы узнать, чем закончился наш эксперимент. Дым почти рассеялся, но в воздухе все еще висела серая пелена и ощущался странный едкий запах.

С саркофагом не произошло никаких видимых изменений. Ларец стоял открытый, и в нем – в вырезанных там отделениях – лежали груды черного пепла. И саркофаг, и ларец, да и вообще все в комнате было покрыто слоем жирной сажи. Я подошел к дивану. Белая простыня по-прежнему оставалась на нем, но была откинута в сторону, словно кто-то недавно встал с постели.

Царицы Теры там не было! Я подвел к дивану Маргарет – она неохотно оставила отца, возле которого хлопотала, но последовала за мной без возражений, – и, держа за руку, прошептал:

– Что случилось с царицей? Скажите мне! Вы находились рядом и наверняка что-то видели!

– Я ничего не видела, – очень спокойно ответила она. – Пока дым не сгустился, я не сводила глаз с дивана, но там не происходило никаких перемен. Потом, когда стало так темно, что я уже ничего не различала, мне почудилось какое-то движение рядом. Может быть, это доктор Винчестер упал без чувств, но я в этом не уверена. А в тот момент я подумала: вдруг это царица просыпается, – и потому опустила на пол бедного Сильвио. Кажется, он убежал: мне послышалось мяуканье где-то у двери. Надеюсь, он на меня не обиделся!