Ошарашенный солдат свалился набок. Был он немолод, с двойным подбородком, заросшим давно небритой щетиной. Мужик посмотрел на Чепрагу немигающим оловянным взглядом и прошамкал:

— Ты чо? Ты за чо?..

Третью фразу Янош кулаком вбил ему в глотку. Таким ударом на спортивных занятиях в погранотряде он запросто перебивал пять кирпичей. Что-то хрустнуло под костяшками пальцев. Солдат безвольно, как куль, растянулся на полу.

— Мотай отсюда! — крикнул Чепрага девчонке, тщетно пытавшейся натянуть на нагое тело разодранное шелковое платьице. Была она тощенькой, совсем юной, но личико, обрамленное кудряшками, выглядело старушечьим.

Выбежав в коридор, Янош кинулся к актовому залу. В легких не хватало воздуха, нутро горело, кровавая пелена застилала глаза. Из-за поворота навстречу ему два солдата выволокли упиравшихся девчонок.

— Отпустить! — заорал Чепрага и загнул такое, что очумевшие солдаты вмиг повиновались, а девчушки, получившие неожиданную подмогу, пустились наутек.

— И чего ты суетишься, командир, — начал было один боец дрожащим голосом.

Продолжить он не успел. Резким оттягивающим ударом в солнечное сплетение Янош размазал обоих солдат по стене.

Задерживаться было нельзя. Совершенно очевидно: выпускникам школы от этих головорезов не поздоровится. Только его вмешательство может хоть частично предотвратить насилие и надругательство.

В конце коридора из распахнутых дверей доносились взрывы дикого хохота. Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить происходящее. На полу позади учительского стола неподвижно лежала девчонка. Клочки бального платья из голубого шелка валялись рядом. На обнаженном теле остались крестик на металлической цепочке да белые носочки. Солдаты — их было пятеро — выстроились в очередь. Двое с приспущенными штанами уже сделали черное дело. Увидев Чепрагу, они шарахнулись в разные стороны, но через мгновение, сообразив, что их большинство, решили за себя постоять.

— Не мешай, командир, — примирительно сказал высокий чернявый молдаванин. — Мы управимся скоро.

— Подонки, гниды, — прошипел Чепрага. — У вас самих дочери, сестры...

— Ты потише, ты на нас не дави, — заорал молдаванин и потянулся за автоматом, лежавшим на парте.

Лучше бы он этого не делал. Янош сорвал с плеча «калашников» и, нажав на спуск, повел ствол веером. Пятеро были срезаны одной очередью.

Едва затихло эхо, как со второго этажа донесся истошный вой, похожий на крик смертельно раненного зверя. Янош бросился вверх по лестнице. То, что он увидел в учительской, заставило его, видавшего виды солдата, остолбенеть. На полу бился в конвульсиях белобрысый парнишка. Был он без брюк и весь в крови. Рядом валялся бесформенный шмат мяса. Даже в Афгане, где зверства были у душманов в почете, такое кощунство не допускалось. Кто?.. Кто кастрировал ни в чем не повинного подростка?..

И тут Чепрага встретился со злобным взглядом Миклоша. Руки у негодяя были в крови, а возле сапог валялся окровавленный нож.

— За что ты его? — прохрипел Янош.

— Москаль проклятущий... Не будет теперь наших девок портить, — хихикнул Миклош и тут же понял, что подписал себе смертный приговор. Передернув затвор автомата, он заорал:

— Не имеешь права! Убью!..

— Это я тебя убью!