В руках мужчины небольшой поднос, на котором виднеются два стакана и что-то похожее на чизкейк.
— Билеты на руках? — отвлекает меня Давид.
Спрашивает с таким подозрением, будто я беглянка, а он мой надзиратель. Наконец, заметив, куда обращен мой взгляд, Давид оборачивается, и я вижу, как гордый профиль босса, каменеет. В отличие от Садулаева, Денис, явно доволен тем, что начальник снизошел до простых «смертных». Поравнявшись с нами, он расплывается в обаятельной улыбке.
— Давид Мансурович, — Денис поспешно ставит на стол наполовину полный поднос и тянет руку в приветственном жесте Садулаеву. — Камилла.
Давид смотрит из-под бровей на бухгалтера, но все же отвечает на рукопожатие. По тому, как Денис морщиться, а затем почти незаметно встряхивает кисть руки, делаю вывод, что Давид и впрямь чем-то недоволен.
— А мы вот с Мирьям решили по чашечке чая, — добродушно улыбается мужчина, не смотря на ледяной взгляд Садулаева, и кивает в сторону подноса, — перед вылетом. Так сказать, нервишки успокоить.
Впервые обращаю внимание на то, что Денис Константинович, то есть Денис, достаточно привлекательный мужчина.
Сколько ему? Лет тридцать пять?
Чуть выше среднего роста, светло-русый с серо-голубыми глазами. Наверняка пользуется спросом у противоположного пола в нашей фирме. А если учесть, что занимает должность главного бухгалтера, то считается завидной партией. Должно быть я задержала взгляд на Денисе дольше, чем приемлемо по мнению Садулаева, потому что мускул на щеке Давида заметно дергается. В черных глазах мелькает что-то нехорошее. От созерцания мужественного и такого недовольного, а скорее, даже правильнее сказать — злого выражения лица Давида, меня отвлекает Камилла.
— Что это за странная сумка? — спрашивает с долей брезгливости невеста Салулаева, обращая внимание на переноску на стуле. Пассия Давида стоит так опасно близко к переноске, что Клоди непременно решила воспользоваться этим. В мгновение ока в воздухе мелькает пушистая лапка из небольшого специального окошечка и острые коготки цепляют шелковый материал платья Камиллы.
— Что это?! — истошно вскрикивает молодая женщина, отпрыгивая на приличное расстояние. — Что это за тварь?!
Глава 12
Мирьям
Пока Камилла истерит, выкрикивая злобные ругательства, Денис Константинович безуспешно пытается успокоить разошедшуюся ни на шутку женщину. Зато Давид вместо того, чтобы унять свою невесту, смотрит в мою сторону. Кажется, его больше интересует именно моя реакция на происходящее. А я что? Я в ярости! Только вот опускаться до уровня этой… не собираюсь.
— Это… эта гадость испортила мое платье от Версаече! — кричит Камилла дрожащим от негодования голосом, в обвиняющем жесте указывая на переноску с Клоди. Я тут же крепче прижимаю ее в защитном жесте к груди. — Это последняя коллекция! Аа-а, задушила бы собственными руками!
Холодные ореховые глаза выглядят так, как будто бездонные. Или правильнее сказать бездушные? Тяжелый взгляд выдает ее полностью. Слова, пропитанные ядом, якобы предназначенные для Клоди, адресованы вовсе не моей кошке, а лично мне. Я в этом уверена! Камилла просто нашла удобный предлог и способ высказать то, что у нее так долго крутилось на языке. Я больше, чем уверена, что плевать она хотела на это платье.
У нее их наверняка столько, что одним больше одним меньше… — Достаточно, Камилла! — с нотками раздражения в голосе затыкает Давид невесту. — Не забывай, где находишься и с кем разговариваешь! Уголок моих губ непроизвольно дергается вверх.
Так тебе, дрянь! Надо же, одной фразой в одно мгновение поставил истеричку на место. Пока я ощущаю небольшое чувство триумфа, все внимание Садулаева сосредоточено на мне и переноске, которую я прижимаю к себе, словно это самая большая драгоценность в мире. И зачем он так смотрит? Пусть своей невестой занимается. Глупое сердце мечется, разгоняя кровь по венам, а в груди нарастает жар негодования. Какое имеет право эта хабалистая богачка оскорблять близкое моему сердцу существо?! Ведь ближе Клоди у меня никого нет! Наверняка малышка испуганна громкими криками этой ведьмы. Вцепиться бы в эти выбеленные до идеала патлы и рвать, рвать до последнего волоска!
— Это Клоди? — наконец спрашивает Давид, игнорируя причитания Камиллы, возле которой, словно паж, кружит Денис. — Я прав? Мирьям? — пытливо заглядывает мне в лицо.
Черные глаза кажутся по-настоящему озабоченными в ожидании ответа. Садулаев делает шаг вперёд, и я почти задыхаюсь от пропитанного ненавистью взгляда Камиллы за его спиной. Только дурак не поймёт, что нас с Давидом связывает нечто личное. Сдуваю с лица выбившуюся из косы прядь и, прикусив губу, киваю.