Потом свыкся с вонью и перестал её замечать.

Сложнее было не замечать солнце, которое припекало сильнее обычного. Я то и дело утирал испарину на лбу.

Следующие четыре часа мы провели в бесплодных поисках.

Когда Энель предположила, что артефакт спрятан внутри коряги, я представил, как забираюсь в трухлявую гниль, и меня передёрнуло.

Из-за отвратительных перспектив я стал внимательнее присматриваться к окружению — и вскоре заметил необычную деталь.

Коряга подпирала собой пару крупных камней, в расселине между которыми что-то слабо блестело. Я подозвал Энель, и мы приблизились к углублению.

В нём зашевелилось, зашуршало нечто чёрное, мохнатое и многоногое. Из расселины на мгновение высунулась тонкая лапа — и навстречу нам выпрыгнул огромный паук. Размерами он не уступал скаковой лошади. На кончиках его жвал набухли крошечные капли яда; он встал на шести невероятно длинных задних ногах, а передние поднял в воздух, не то предупреждая, не то готовясь к атаке.

С его стороны это был опрометчивый поступок. Энель не утруждала себя предупреждениями; она подскочила к пауку и рассекла его пополам одним ударом. Секунду-другую половинки ещё стояли, соединённые памятью о том, как были живы, а затем с тихим хлюпаньем разделились. Брызнул ихор; Энель брезгливо отступила от трупа и повернулась ко мне.

— Надо было выманить его подальше, — посетовала она.

Я пожал плечами и обошёл лужу, чтобы заглянуть в расселину. Долгое пребывание на Поляне настраивало на философский лад. Главное, что эта мерзость не отобедала нами, а остальное вторично.

Оказалось, паук прятался между камнями не просто так. Он защищал паутину, в центре которой находился округлый кокон.

Вот оно что.

Мы наткнулись на паучье гнездо. Если бы не наше вмешательство, из кокона вырвались бы сотни детишек, жаждущих выпить собственную мать. К добру или худу, теперь этого не случится.

Я закурил, разглядывая предмет, который был обвит паутиной. Именно в него паучиха посчитала уместным спрятать кокон.

Перед нами лежало простое металлическое кольцо, угольно-чёрное, с серебристыми письменами, вязью рассекавшими его надвое. Они слабо пульсировали, и вслед за пульсацией надписи в глубине металла вспыхивала и угасала россыпь искр.

Я мог прочесть написанное, во всяком случае, его видимую часть. Она гласила: «Будущее у…»

Рядом со мной встала Энель.

— Мельтрузианская работа, — сказала она. — Тебе повезло.

Ашура тронула носком ботинка металлический обод и присмотрелась к находке.

— Странное дело. Мельтрузиане никогда не слыли искусными магами, но нити сходятся именно к их побрякушке. Больше того, здесь есть и третий слой. Кольцо — якорь для мощной ловушки, которая схлопывает небольшой кусочек реальности при активации. Но за прошедшие годы плетение расползлось, слилось с другими заклятьями. По сути, именно оно поймало и навязало другим заклинаниям равновесие.