Принцесса Агнесса была в ударе. Она раздаривала танцы направо и налево и, не зная устали, довела до оной всех принцев подряд. С каждым из них она была изысканно вежлива, тактична, слушала их глупые шутки, сама шутила в ответ и кружилась, кружилась, кружилась…

Банифаций удивлённо поглядывал на дочь, был одновременно рад и настороженно недоверчив.

«Ой, не к добру всё это, — думал он, — что-то задумала дочь! Слишком уж она весела!»

Но Агнесса повода для опасения никакого не давала, с папенькой была мила, взгляд её был невинен и искренен.

А Пантелеймон после двух-трёх танцев вдруг ощутил непривычную для своего нового тела усталость. В то время как его соперники, ничуть не напрягаясь, шли на новый круг, Пантелеймон успокаивал сбившееся дыхание и рвущееся из груди сердце.

«Что это со мной?! — раздражаясь, спросил он себя, — мне же не шестьдесят, мне всего двадцать три! Почему же так тяжело?!»

А Банифаций, как назло, настойчиво шептал ему при каждой возможности:

— Не отпускай, Агнессу!.. Не отдавай её!.. Следующий танец твой!!! Фердинанд, она твоя!!!..

В небольшом промежутке между танцами, когда все, уставшие и довольные прильнули к прохладным напиткам, царь Банифаций задумался о чём-то и вдруг громко воскликнул на весь зал:

— А скажите, дорогие гости, если бы каждый из вас стал моим зятем, что бы вы могли дать моей дочери?!

Воцарилась полная тишина. Их величества переглядывались и размышляли.

Наконец принц Саттва помпезно вышел на всеобщее обозрение, подошёл ближе к принцессе Агнессе и, глядя ей в глаза, провозгласил:

— Я бы подарил принцессе весь этот мир, все эти звёзды и это солнце, лишь бы она была счастлива!

— А-а-ах! — восхищённо откликнулся зал.

Следом вышел принц Раджас и сладким голосом промурчал:

— Каждое утро, просыпаясь с ней рядом, я бы целовал каждую пядь её нежного тела, каждый волосок и каждый ноготок!

— О-о-о-о! — чувственно проникся зал.

Затем вышел принц Тамас и холодно сказал:

— Если бы принцесса стала моей, я бы убил любого, кто только сделает попытку взглянуть в её сторону!

Зал испуганно молчал и, на всякий случай, не смотрел в сторону принцессы Агнессы.