— Изгаляешься?! — ворчит Жадность, — сам-то жадностью тоже наделён, а строишь из себя святошу!
— А я разве ж спорю? — весело говорит Иван, — я же человек обычный, во мне все пороки земные есть! И жадность тоже.
— И как же ты, касатик, живёшь с этим?! — ехидно спрашивает Жадность.
— Не, я не живу с этим, — отвечает Иван, — это оно со мной живёт. А я живу и не заморачиваюсь. Жадность — это ж страх? Страх! Страх быть бедным, к примеру! А по мне-то чего бояться? Я же дурак? Дурак! А дурак думками богатеет! Во как. К чему мне бедности страшиться? Хоть и Царевич я, а богатство у меня вот туточки! — и постучал по лбу себе, — что себе представлю, то и получу запросто! А сейчас спешу я, дай-ка, Жадность, мне дорогу!
— Не, не дам, жадная я!
— А вот я тебя дрыном!..
Глава седьмая
Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой.
— Бывает и так получается, что всякая нечисть встречается!.. — Поёт Иван. Он из любого события хоть песню, хоть историю весёлую придумать может.
Долго ли коротко шёл он, да тут на горе и стольный град царя Банифация показался.
Иван присел на пенёк и думку стал думать. Надо же придумать — как в услужение к местному царю устроиться. Как ни крути, обманом же дело делается, а там царёвы люди не лыком шиты. Хорошо хоть, одёжка по дороге поизносилась, да обувка прохудилась — так проще на работу устроиться. А холёного, да разодетого кто возьмёт?!
— Эх, лиха беда — начало! — говорит сам себе Иван, — главное ввязаться, а там посмотрим!..
Подошёл он к воротам дворца царского и стучится.
Вышли стражники, осмотрели его с ног до головы, да пнули взашей.
Иван носом пошмыгал, макушку почесал и снова стучится.
Вышли стражники, друг с другом переглянулись и снова пнули его взашей. Только понапористей.
Иван встал, отряхнулся и снова давай стучать в ворота.
Вышли стражники, к Ивану вплотную подошли и спрашивают:
— Тебе чего надо, оборванец?!
— Да вот, на работу хочу устроиться к царю Банифацию!