– Им поселяться здесь было, конечно, совершенно излишне, но доктор настаивал. Мне-то это все равно, а вот для бедняги Петтифера это трудное испытание. А Молли еще племянницу сюда притащила, эту жуткую девчонку с болтающимися сиськами. Ты ее видела?

Я сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Да, мельком.

– Даже мельком ее видеть – и то чересчур. Ну а Боскарва? Как тебе Боскарва?

– Она замечательная! То, что я успела увидеть, очень понравилось.

– Город теперь на холм вполз. Раньше наверху была ферма одной старой леди, некой миссис Грегори. Так этот застройщик уломал ее продать ему ферму, и теперь они бульдозером поля ровняют, делают все плоским, как блин, чтобы напечь новые дома.

– Я знаю. Видела.

– Но продвинуться дальше они не могут. За фермой – уже мои земли. По обе стороны дороги. Я купил их вместе с Боскарвой еще в тысяча девятьсот двадцать втором году за смешную сумму. Сказать какую – не поверишь. Но владеть клочком земли – значит обрести уверенность. Ты это запомни.

– Запомню.

Он нахмурился:

– Как тебя зовут? Скажи-ка еще раз, а то я уже забыл.

– Ребекка.

– Ребекка. А как ты собираешься меня называть?

– Не знаю. Как бы вам хотелось, чтобы я вас называла?

– Элиот зовет меня Гренвилом. Вот и ты зови меня так же. Так больше по-приятельски получается.

– Хорошо.

Мы допили херес и обменялись улыбками, довольные друг другом. Потом из недр дома разнесся звук гонга. Гренвил поставил рюмку и, превозмогая боль, поднялся. Я бросилась открыть перед ним дверь. Вместе мы двинулись по коридору к столовой и семейной трапезе.