— Кого-то ищут?

— О, вы не слышали ещё? — Юнец обернулся, потом сунул голову внутрь и театральным шёпотом произнёс: — Его высочество объявили в розыск. Говорят, это он короля нашего и того… Не при дамах будет сказано. Странные дела творятся. Стрелковые уже гадают, не придётся ли сторону выбирать, сам вчера слыхал.

Я легонько пнула Радвина носком ботинка. Он понял:

— К чему склоняются?

Парень почесал затылок с несчастным видом.

— Да как сказать… Большинству всё равно, лишь бы платили вовремя. Королеву не любят, сами знаете, но побаиваются. С ней теперь всюду отец ваш ходит, тоже страху нагоняет. Жуткий мужик, конечно. — Он вдруг осознал сказанное и пошёл алыми пятнами. — Ой… Извините. Ляпнул сдуру, не подумал.

— Вольно. Досмотр окончен, ступай.

Парень явно был рад оставить нас.

— Как я и думала, без дела они не сидят, — пробормотала я, едва мы тронулись дальше.

Уверенность в том, что моя вылазка необходима, только окрепла.

В отличие от компаньонок, горничная не могла завалиться во дворец прямо через парадный вход. Оставив Радвина и Ханну на попечение лакеев, я взяла одну из её картонок со шляпками и двинулась в обход правого крыла. Здесь было оживлённо, кипела та потаённая жизнь, которая обеспечивала обитателям дворца ежедневный комфорт. Все куда-то спешили, кроме двух пожилых мужчин, разглядывающих горизонт.

— Вольёт?

— Не, не должно.

— А я говорю, вольёт. Сегодня когда листья жгли, дым прямо по земле стелился. Точно вольёт, как пить дать. И ветер какой, а? Грозой пахнет.

— Да тебе всё грозой пахнет, — проворчал второй под нос.

Из открытых дверей вылетел третий.

— А что это у нас, уже все фонтаны почищены? — накинулся он на них, рысцой пробегая мимо. — Стоят тут лясы точат, ветры нюхают!

Я обогнула их и без помех вошла через двери для прислуги, не вызвав к себе ни малейшего интереса.

Внутри я на секунду растерялась. Привыкнув к величественным интерьерам с росписью на потолках и залами, в которые мог бы влезть целый дом, никак не ожидала увидеть обшарпанные стены.

— Чего на дороге встала? — обозлилась на меня дородная женщина с огромной родинкой возле носа. Она тащила целый ворох мятой одежды. — Сбрызни отсюда, пока не зашибли.