— В этой жертве нет смысла. Напоминаю, что её всё равно в итоге казнили. И, поверь, это не самые приятные ощущения. Если выбирать из двух зол меньшее… Для неё тоже всё обернулось лучшим образом, как бы цинично это ни звучало.

Я чувствовала себя очень неуклюжей в этом разговоре. Всё равно что убить кого-то случайно, а потом похлопывать родственников усопшего по плечу. И равнодушной быть нельзя, и заходить слишком далеко в выражении сочувствия. Найти баланс оказалось трудновато.

Я спрыгнула с этого каната на твёрдую почву:

— Знаешь, где отец хранит документы?

— Здесь их нет. Он же никому не доверяет, держит всё при себе.

— Во дворце, получается…

С этого всё и началось.

***

Минус и плюс того, чтобы быть прислугой — вас никто не замечает.

Даже Ханна, садясь в наш экипаж, сперва ограничилась лишь маленьким кивком вежливости в мою сторону.

А потом услышала голос, присмотрелась и распахнула в изумлении рот:

— Рири?..

Я заметила, как дёрнулась щека у Радвина. Он больше не звал меня этим домашним прозвищем, да и вообще избегал называть по-имени.

План был крайне прост по своей сути — проникнуть во дворец под видом горничной или экономки и запустить руки в отцовский тайник. У такого дотошного, считающего каждую монетку, человека всегда всё записано. Уверена, что в его бумагах найдётся немало интересного — ведь наёмники не работают за идею.

Реализация оказалась сложнее. Одну меня не пустят даже за ворота. А капитан гвардии в компании молодой служанки вызовет нездоровый интерес.

Всё должно выглядеть естественно.

Поломав голову, мы сошлись на том, что Ханна идеально подойдёт на роль моей госпожи. Близился день рождения её тётки, который она не пропустит даже в трауре — так почему бы не предложить ей наш экипаж? Вернее, решение было моим, а Радвин просто не спорил.

Думаю, ему хотелось увидеть её.

Со дня отъезда Ханна не показывалась при дворе. И сейчас было понятно, почему. Я едва узнала прежнюю жизнерадостную девчушку в этой бледной особе. Со щёк сбежал румянец, под глазами залегли тени, щёки ввалились. Она выглядела как человек, позабывший о таких вещах, как сон и еда. Чёрный цвет её не красил: воровал последние крохи жизни и делал старше.