Вдруг раздаётся грохот, содрогаются стёкла окон. На бегу я вижу, как расчерчивает тёмное небо молния, тучи озаряет вспышка. В галерею с лязгом и стуком вваливаются гвардейцы. Я оборачиваюсь — их стало больше.

— Именем короля! — по-привычке орёт предводитель.

Король мёртв, думаю я. И мне не жить, если сейчас остановлюсь. Давай, давай! Для усталости ещё будет время. Я собираюсь добраться до дверей впереди, что ведут к фонтанам, но те вдруг распахиваются.

Навстречу мне выбегает ещё один отряд. Капкан захлопывается. Они просто зажимают меня с двух сторон, деваться некуда — все ходы к отступлению отрезаны!

На мгновение сердце рухнуло в пятки. Всё.

Я упрямо скалюсь, дыхание рвётся сквозь зубы. Нельзя сдаваться, не смей! Вместо того, чтобы остановиться, я бросаюсь вбок, к окну. Летят из-под ног брызги, я отталкиваюсь рукой и в каком-то диком прыжке вываливаюсь под дождь.

Мокрая земля врезается в руки, запястья пронзает боль до самых плеч. Оскальзываясь по грязи, я вскакиваю и бегу дальше, за едва видимые в пелене дождя квадраты прудов. Ноги подгибаются, колени заменили разболтанными шарнирами, болит спина — я проехалась ею по оконной раме. Грязь брызгает в стороны, лицо заливает, промоченная одежда тянет к земле. Я молюсь, чтобы вода не размыла чернила и перескакиваю через каменный бортик пустого резервуара. Сюда ещё не пустили воду, но ливень справляется сам, вода пенится под упругими струями.

В ботинках противно чавкает. Обернувшись, я вижу смутные пятна — слишком далеко. Никто из них не смог бы пролезть в окно, побежали в обход. Ха!

Жизнь тут же наказывает за самоуверенность. Выпрыгивая из резервуара, я неправильно рассчитываю усилия и врезаюсь коленом в каменное ребро. Из глаз сыпятся искры, нога словно отнялась. Крошечная заминка — но усталость наваливается такая, что я едва не падаю здесь же. Каждая мышца как свинцом налилась, не гнётся, требует оставить её в покое.

Я переваливаюсь через бортик. Встряхиваю головой, мокрые волосы шлёпают по лицу. Злой смех срывается с губ.

Ну уж нет.

Последний рывок точно будет стоить мне нескольких лет жизни. Я бегу так, как уже никогда не смогу, прорываюсь через чёрные лапы кустов, каблуками взрываю дёрн. В груди что-то хрипит, в боку колет так, словно в меня снова всадили арбалетный болт.

Я срезаю путь и выскакиваю к двум приметным деревьям. В небесах снова грохочет, пугая привязанную серую лошадь.

Несчастное животное не понимает, зачем оно здесь в такую погоду. Храпит, беспокойно перебирает ногами, встряхивает головой с прилипшей белесой гривой. Вонь мокрой шерсти пробивается через дождь. Я быстро разматываю поводья, перекидываю через конскую шею. Хватаюсь за скользкую луку седла — и осознаю, что понятия не имею, что делать дальше.

Айрис Вилфорт, урождённая герцогиня, училась верховой езде, как и всякая другая леди. У неё был пони, была своя кобыла в отцовской конюшне. Я полагала, что тело вспомнит навык в нужный момент, как было с танцами.

И потому стояла дура дурой сейчас. Лошадь косилась, явно не доверяя сомнительной всаднице.

Я сую ногу в стремя, понимаю, что с правой могу сесть разве что задом наперёд, и меняю на левую. Кое-как подтягиваюсь на дрожащей ноге, шлёпаюсь животом на седло. Секунды утекают вместе с дождём, кажется, что я корячусь уже целую вечность, и вот-вот из-за кустов покажутся гвардейцы. Ливень и гром скрадывают все звуки. Я не вижу преследователей и не слышу их, не могу оценить расстояние — и паника накрывает с головой.

Дрожащими руками я хватаюсь за луку, замираю в самой нелепой позе на свете — и всё таки перекидываю ногу через седло! Выпрямляюсь — голова тут же цепляет ветки дерева, на конскую спину падает жёлудь. М-мать моя, как же тут высоко…

Я пригибаюсь к шее коня, крепко держа поводья, трогаю бока каблуками, боясь сделать больно. Ноль реакции. Лошадь фыркает с неприкрытой насмешкой, мотает башкой.

За дождём слышится треск.