Ночь. И снег валится.Спит Москва… А я…Ох, как мне не спится,Любовь моя!Ох, как ночью душноЗапевает кровь…Слушай, слушай, слушай!Моя любовь:Серебро морозаВ лепестках твоих.О, седая роза,Тебе – мой стих!Дышишь из – под снега,Роза декабря,Неутешной негойМеня даря.Я пою и плачу,Плачу и пою,Плачу, что утрачуРозу мою!16–17 июня 1932«Скажу ли вам: я вас люблю?»
Скажу ли вам: я вас люблю?Нет, ваше сердце слишком зорко.Ужель его я утолюЛюбовною скороговоркой?Не слово, – то, что перед ним:Молчание минуты каждой,Томи томленьем нас одним,Единой нас измучай жаждой.Увы, как сладостные «да»,Как все «люблю вас» будут слабы,Мой несравненный друг, когдаСкажу я, что сказать могла бы.1915«Смотрят снова глазами незрячими…»
Смотрят снова глазами незрячимиМатерь Божья и Спаситель – Младенец.Пахнет ладаном, маслом и воском.Церковь тихими полнится плачами.Тают свечи у юных смиренницВ кулачке окоченелом и жестком.Ах, от смерти моей уведи меня,Ты, чьи руки загорелы и свежи,Ты, что мимо прошла, раззадоря!Не в твоем ли отчаянном имениВетер всех буревых побережий,О, Марина, соименница моря!5 августа 1915, Святые Горы«Тоскую, как тоскуют звери…»
Тоскую, как тоскуют звери,Тоскует каждый позвонок,И сердце – как звонок у двери,И кто – то дернул за звонок.Дрожи, пустая дребезжалка,Звони тревогу, дребезжи…Пора на свалку! И не жалкоПри жизни бросить эту жизнь…Прощай и ты, Седая Муза,Огонь моих прощальных дней,Была ты музыкою музыкДуше измученной моей!Уж не склоняюсь к изголовью,Твоих я вздохов не ловлю, —И страшно молвить: ни любовью,Ни ненавистью не люблю!26 января 1933«Ты помнишь коридорчик узенький…»
Ты помнишь коридорчик узенькийВ кустах смородинных?..С тех пор мечте ты стала музыкой,Чудесной родиной.Ты жизнию и смертью стала мне —Такая хрупкая —И ты истаяла, усталая,Моя голубка!..Прости, что я, как гость непрошеный,Тебя не радую,Что я сама под страстной ношеюПод этой падаю.О, эта грусть неутолимая!Ей нету имени…Прости, что я люблю, любимая,Прости, прости меня!5 февраля 1933«Этот вечер был тускло-палевый…»
Этот вечер был тускло – палевый, —Для меня был огненный он.Этим вечером, как пожелали Вы,Мы вошли в театр «Унион».Помню руки, от счастья слабые,Жилки – веточки синевы.Чтоб коснуться руки не могла бы я,Натянули перчатки Вы.Ах, опять подошли так близко Вы,И опять свернули с пути!Стало ясно мне: как ни подыскивай,Слова верного не найти.Я сказала: «Во мраке кариеИ чужие Ваши глаза…»Вальс тянулся и виды Швейцарии,На горах турист и коза.Улыбнулась, – Вы не ответили…Человек не во всем ли прав!И тихонько, чтоб Вы не заметили,Я погладила Ваш рукав.1935 (?)Газэлы
Утишительница боли – твоя рука,Белотелый цвет магнолий – твоя рука.Зимним полднем постучалась ко мне любовь,И держала мех соболий твоя рука.Ах, как бабочка, на стебле руки моейПогостила миг – не боле – твоя рука!Но зажгла, что притушили враги и я,И чего не побороли, твоя рука:Всю неистовую нежность зажгла во мне,О, царица своеволий, твоя рука!Прямо на сердце легла мне (я не ропщу:Сердце это не твое ли!) – твоя рука.1915Игорь Северянин
Маленькая элегия
Она на пальчиках привсталаИ подарила губы мне.Я целовал ее усталоВ сырой осенней тишине.И слезы капали беззвучноВ сырой осенней тишине.Гас скучный день – и было скучно,Как всё, что только не во сне.Увертюра
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!Удивительно вкусно, искристо и остро!Весь я в чем – то норвежском! Весь я в чем – то испанском!Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!Кто – то здесь зацелован! Там кого – то побили!Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!В группе девушек нервных, в остром обществе дамскомЯ трагедию жизни претворю в грезофарс…Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!Из Москвы – в Нагасаки! Из Нью – Йорка – на Марс!Это было у моря
Поэма – миньонет
Это было у моря, где ажурная пена,Где встречается редко городской экипаж…Королева играла – в башне замка – Шопена,И, внимая Шопену, полюбил ее паж.Было все очень просто, было все очень мило:Королева просила перерезать гранат,И дала половину, и пажа истомила,И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.А потом отдавалась, отдавалась грозово,До восхода рабыней проспала госпожа…Это было у моря, где волна бирюзова,Где ажурная пена и соната пажа.«В парке плакала девочка…»
Всеволоду Светланову
В парке плакала девочка: «Посмотри – ка ты, папочка,У хорошенькой ласточки переломлена лапочка, —Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю…»И отец призадумался, потрясенный минутою,И простил все грядущие и капризы и шалостиМилой маленькой дочери, зарыдавшей от жалости.Классические розы
Как хороши, как свежи были розы В моем саду! Как взор прельщали мой! Как я молил весенние морозы Не трогать их холодною рукой! Мятлев, 1843 г.В те времена, когда роились грезыВ сердцах людей, прозрачны и ясны,Как хороши, как свежи были розыМоей любви, и славы, и весны!Прошли лета, и всюду льются слезы…Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране…Как хороши, как свежи ныне розыВоспоминаний о минувшем дне!Но дни идут – уже стихают грозы.Вернуться в дом Россия ищет троп…Как хороши, как свежи будут розы,Моей страной мне брошенные в гроб!Странно
Мы живем, точно в сне неразгаданном,На одной из удобных планет…Много есть, чего вовсе не надо нам,А того, что нам хочется, нет…Мороженое из сирени
Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.Сударышни, судари, надо ль? не дорого можно без прений…Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!Я сливочного не имею, фисташковое все распродал…Ах, граждане, да неужели вы требуете крем – брюле?Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа,На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!Сирень – сладострастья эмблема. В лилово – изнеженном кренеЗальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок…Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей – Богу, похвалишь, дружок!1912В парке плакала девочка
Всеволоду Светланову
В парке плакала девочка: «Посмотри – ка ты, папочка,У хорошенькой ласточки переломлена лапочка, —Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю»…И отец призадумался, потрясенный минутою,И простил все грядущие и капризы, и шалостиМилой, маленькой дочери, зарыдавшей от жалости.1910Владимир Соловьёв
«Милый друг, иль ты не видишь…»