Сонет
В последний раз зову тебя, любовь,Слабеют силы в горестном усилье…Едва расправлю радостные крылья,Взбунтуется непокоренной кровь…Ответь мне «да», – молю, не прекословь.Лишь для тебя прошел десятки миль я.О, связки милые, о, сухожилья,Двойные звезды глаз, ресницы, бровь.Кольцо дано не на день, а навеки.Никто другой, как я, тебя не звал,Я вижу лишь тебя, закрывши веки…Зачем прибой стремит свой шумный вал?Едва домчавшись, он отпрянет снова,Во всех скитаньях ты – моя основа…31 марта 1912«Я книгу предпочту природе…»
Я книгу предпочту природе,Гравюру – тени вешних рощ,И мне шумит в весенней одеВесенний, настоящий дождь.Не потому, что это в моде,Я книгу предпочту природе.Какая скука в караванеТащиться по степи сухой.Не лучше ль, лежа на диване,Прочесть Жюль Верна том – другой.А так – я знаю уж заране,Какая скука в караване.Зевать над книгою немецкой,Где тяжек, как картофель, Witz,Где даже милый ХодовецкийТяжел и не живитстраниц.Что делать: уж привык я с детскойЗевать над книгою немецкой.Милей проказливые музы,Скаррона смех, тоска Алин, —Где веселилися французыИ Лондон слал туманный сплин.Что в жизни ждет? одни обузы,Милей проказливые музы.Не променял бы одного яНи на гравюру, ни на том —Тех губ, что не дают покоя,В лице прелестном и простом.Пускай мне улыбнутся трое,Не променял бы одного я.Но ждать могу ли я ответаОт напечатанных листков,Когда лишь повороты светаЯ в них искать всегда готов,Пускай мне нравится все это,Но ждать могу ли я ответа?Я выражу в последней коде,Что без того понятно всем:Я книги предпочту природе,А вас хоть тысяче поэм.Любовь (когда она не в моде?)Поет в моей последней коде.13 марта 1914«Декабрь морозит в небе розовом…»
Декабрь морозит в небе розовом,Нетопленный мрачнеет дом.А мы, как Меншиков в Березове,Читаем Библию и ждем.И ждем чего? самим известно ли?Какой спасительной руки?Уж взбухнувшие пальцы треснулиИ развалились башмаки.Никто не говорит о Врангеле,Тупые протекают дни.На златокованном АрхангелеЛишь млеют сладостно огни.Пошли нам крепкое терпение,И кроткий дух, и легкий сон,И милых книг святое чтение,И неизменный небосклон!Но если ангел скорбно склонится,Заплакав: «Это навсегда!» —Пусть упадет, как беззаконница,Меня водившая звезда.Нет, только в ссылке, только в ссылке мы,О, бедная моя любовь.Струями нежными, не пылкими,Родная согревает кровь,Окрашивает щеки розово,Не холоден минутный дом,И мы, как Меншиков в Березове,Читаем Библию и ждем.8 декабря 1920«Золотая Е лена по лестнице…»
Золотая Елена по лестницеЛебедем сходит вниз.Парень, мнущий глину на задворках,Менее смешон, чем Парис.Тирские корабли разукрашены —(Белугою пой, Гомер!)Чухонские лайбы попростуВ розовой заводи шхер.Слишком много мебели,Шелухой обрастает дом.Небесные полотеры шепотомПоставили все вверх дном.В ужасе сердце кружится…Жарю, кипячу, варю…Прямая дорога в Удельную,Если правду заговорю.Покойники, звери, ангелы,Слушайте меня хоть вы!Грошовыми сережками связаны,Уши живых – мертвы.Ноябрь 1926«Если б ты был небесный ангел…»
Если б ты был небесный ангел,Вместо смокинга носил бы ты стихарьИ орарь из парчи золотистойКрестообразно опоясывал бы грудь.Если б ты был небесный ангел,Держал бы в руках цветок или кадилуИ за нежными плечамиБыли б два крыла белоснежных.Если б ты был небесный ангел,Не пил бы ты vino Chianti,Не говорил бы ты по – английски,Не жил бы в вилле около Сан – Миньято.Но твои бледные, впалые щеки,Твои светлые, волнующие взоры,Мягкие кудри, нежные губыБыли бы те же,Даже если бы был ты небесный ангел.1906Бенедикт Лившиц
Эрос
Мы строго блюдем сокровенные заповеди —Любовный завет:Когда розовеет и гаснет на западеРубиновый свет,Мы белыми парами всходим по очередиНа Башни ЛуныИ любим в святилищах девственной дочериНемой вышины.О, счастье вступить за черту завоеванногоСвященного снаИ выпить фиал наслажденья любовногоДо самого дна!О. счастье: за ночь под серебряно – матовоюЭгидой луныНе надо платить подневольною жатвою —Как в царстве весны!О, счастье: лишь прихотям Эроса отданные,Мы можем – любя —На каменном шаре, как камень бесплодные,Сгореть для себя!1909Июль
В небе – бездыханные виолы,На цветах – запекшаяся кровь:О, июль, тревожный и тяжелый,Как моя молчащая любовь!Кто раздавит согнутым коленомПламенную голову быка?И. презрев меня, ты реешь тленом,Тонким воздыханием песка —В строго – многоярусные строиЗноем опаляемых святых, —И за малым облаком перо, иСветлый враг в покровах золотых!1912Александрийский театр
Когда минуешь летаргиюБлагонамеренной стены,Где латник угнетает выюНичтожествующей страны.И северная КлеопатраУже на Невском, – как светлоАлександрийского театраТебе откроется чело!Но у подъезда глянет хмуро,Настороженна и глуха,Сырая площадь, как цезураАлександрийского стиха.Быть может, память о набегеВчерашней творческой волныПочиет в ревностном ковчегеСебялюбивой тишины.И в черном сердце – вдохновенье,И рост мятущейся реки,И страшное прикосновеньеПрозрачной музиной руки, —На тысячеголосом стогнеКамнеподобная мечта,И ни одно звено не дрогнетПо – римски строгого хребта.1 января 1915Нева
Вольнолюбивая, донынеТы исповедуешь однуИ ту же истину, рабынейВ двухвековом не став плену.Пусть нерушимые гранитыТвои сковали берега,Но кони яростные взвитыТуда, где полночь и пурга.Пусть не забывший о герояхИ всех коней наперечетЗапомнивший ответит, что ихВ стремнину темную влечет?Иль эти мчащиеся, всуеНесбыточным соблазнены,Умрут, как Петр, от поцелуяТвоей предательской волны?1916«Как душно на рассвете века!..»
Как душно на рассвете века!Как набухает грудь у муз!Как страшно в голос человекаОблечь столетья мертвый груз!И ты молчишь и медлишь, время,Лениво кормишь лебедейИ падишахствуешь в гаремеС младой затворницей своей.Ты все еще в кагульских громахИ в сумраке масонских лож.И ей внушаешь первый промахИ детских вдохновений дрожь.Ну, что ж! Быть может, в мире целомИ впрямь вся жизнь возмущенаИ будет ей водоразделомОтечественная война;Быть может, там, за аркой стройной,И в самом деле пышет зной,Когда мелькает в чаще хвойнойСтан лицедейки крепостной.Но как изжить начало века?Как негритянской крови грузВ поющий голос человекаВложить в ответ на оклик муз?И он в беспамятстве дерзаетНа все, на тяги дикий крик,И клювом лебедя терзаетГиперборейский Леды лик.1925Предчувствие
Расплещутся долгие стеныИ вдруг, отрезвившись от роз,Крылатый и благословенныйПленитель жемчужных стрекоз,Я стану тяжелым и темным,Каким ты не знала меня,И не догадаюсь, о чем намУвядшее золото дняТак тускло и медленно блещет,И не догадаюсь, зачемВ густеющем воздухе резчеНад садом очертится шлем, —И только в изгнанье поэтаВозникнет и ложе твоеИ в розы печального летаАрханегел, струящий копье,1912Мирра Лохвицкая
«Если прихоти случайной…»
Если прихоти случайнойИ мечтам преграды нет —Розой бледной, розой чайнойВоплоти меня, поэт!Двух оттенков сочетаньеЗвонкой рифмой славословь:Желтый – ревности страданье,Нежно-розовый – любовь.Вспомни блещущие слезы,Полуночную росу,Бледной розы, чайной розыСокровенную красу.Тонкий, сладкий и пахучийАромат ее живойВ дивной музыке созвучий,В строфах пламенных воспой.И осветит луч победныйВдохновенья твоегоРозы чайной, розы бледнойИ тоску и торжество.1896–1898«Твои уста – два лепестка граната…»
Твои уста – два лепестка граната,Но в них пчела услады не найдет. Я жадно выпила когда-то Их пряный хмель, их крепкий мед.Твои ресницы – крылья черной ночи,Но до утра их не смыкает сон. Я заглянула в эти очи — И в них мой образ отражен.Твоя душа – восточная загадка.В ней мир чудес, в ней сказка, но не ложь. И весь ты – мой, весь без остатка, Доколе дышишь и живешь.1899«Я не знаю, зачем упрекают меня…»
Я не знаю, зачем упрекают меня,Что в созданьях моих слишком много огня,Что стремлюсь я навстречу живому лучуИ наветам унынья внимать не хочу.Что блещу я царицей в нарядных стихах,С диадемой на пышных моих волосах,Что из рифм я себе ожерелье плету,Что пою я любовь, что пою красоту.Но бессмертья я смертью своей не куплю,И для песен я звонкие песни люблю.И безумью ничтожных мечтаний моихНе изменит мой жгучий, мой женственный стих.1898Свет вечерний
Ты – мой свет вечерний,Ты – мой свет прекрасный,Тихое светилоГаснущего дня.Алый цвет меж терний,Говор струй согласный,Все, что есть и былоВ жизни для меня.Ты – со мной; – чаруяРадостью живоюВ рощах белых лилийТонет путь земной.Без тебя – замру яСкошенной травою,Ласточкой без крылий,Порванной струной.С кем пойду на битву,Если, черной тучей,Грозный и безгласныйВстанет мрак ночной?И творю молитву:«Подожди, могучий,О, мой свет прекрасный,Догори – со мной!».1902–1903Анатолий Мариенгоф
«Ночь, как слеза, вытекла из огромного глаза…»
Ночь, как слеза, вытекла из огромного глазаИ на крыши сползла по ресницам.Встала печаль, как Лазарь,И побежала на улицы рыдать и виниться.Кидалась на шеи – и все шарахалисьИ кричали: безумная!И в барабанные перепонки вопами страхаБили, как в звенящие бубны.1917