Глава восьмидесятая. Стефани

Как только в разбитых окнах зимнего сада мне померещилось мягкое трепетание лепестков алых роз, я резко отскочила от Шарлотты и рванула вперед.

Ни на секунду не останавливаясь, я с разбегу врезалась в шаткую металлическую дверь с каркасом и пробралась внутрь, где меня поглотила беззвучная пустота.

По запачканной сухой акварелью каменной кладке были разбросаны мелкие стеклянные осколки и надломанные стебельки плетистых роз. В полной растерянности я оглянулась вокруг и устремила взгляд на куполообразный свод в надежде увидеть ночные звезды.

Но свысока на меня светило яркое солнце, которое излучало свое ненавистное тепло и заставляло меня рыдать.

Вдруг я услышала крик, эхом разносящийся у меня в голове и, частично, в подсознании.

Крик Эрика.

Из центра огромной комнаты я ринулась обратно к приоткрытой двери, из-за которой Шарлотта, Патрик и Уэс с ужасом наблюдали за моей беспомощностью и отчаянием.

Вцепившись в дверной косяк и опечаленно склонив голову, я боролась с желанием намертво рухнуть на пол. Однако я нашла в себе силы двигаться дальше и, переступая через порог, начала думать о том, куда хотела попасть. В другую «Молдавию». В его. В нашу.

Когда я снова открыла глаза, мои друзья все еще стояли там. И, если бы не Патрик, мое сердце разбилось бы на тысячи мелких осколков. Сделав шаг навстречу, он замер в дверях и произнес:

– Стефани.

Обернувшись, я увидела, как в дверном проеме творилось что-то невероятное. За бездушные стены цеплялись светло-зеленые рваные лозы, тем самым производя впечатление порхающих бабочек, роль которых исполняли алые лепестки роз, летающие по зимней оранжерее.

И еще там был Растин. И Лукас. И…

Глава восемьдесят первая. Лукас

Словно из параллельной вселенной, в комнате поднялся ветер и, подобно разрушительному вихрю, дотронулся до алых роз, сотрясая их мягкие лепестки и отравляя их пьянящим ароматом все вокруг.

Эрик, которого я считал исчадием ада и который на самом деле им не являлся, напомнил мне про собственное обещание.

Должно быть, он имел в виду то, что я сказал ему на кладбище. Пытаясь восстановить в памяти фрагменты того злополучного вечера, я намертво вцепился в кинжал. И, когда ледяная металлическая рукоять вонзилась мне в кожу, я все вспомнил.