Теперь следует вернуться к оставленной несколько раньше Юлиевой, как упоминалось, отправленной начальником для восстановления сил. В те нелегкие мгновения, пока Евгений Захарович выдерживал высокомерный «натиск» столичных «гостей», она предавалась тягостным и будоражащим сновидениям. Ей снилось, что на следующую ночь, после того как изуродованное тело Эбанта Виктора самым что ни на есть наглым образом было подкинуто к полицейскому отделению, жестокий маньяк, облаченный в жуткое, кошмарное, полностью черное одеяние, с лицом, почему-то изображенным в качестве черта, «украшенным» поросячьим пятачком, а сверху небольшими рогами, осторожно, сторонясь основных дорог и густонаселенных улиц, теперь продвигался к роскошному особняку, где проживает семья Моревой Жанны, расположенному на окраине города со стороны, противоположной той, где в последнее время происходят основные события; вот он, так никого и не встретив – что, по крайней мере, в ночи, без сомнений, случается, – достиг двухметрового забора, изготовленного из железобетона, сверху украшенного своеобразной резьбой и там же на расстоянии десяти сантиметров имеющего сквозные отверстия; то ли человек, то ли чудовище ловко перемахнул через неприступное в обычных условиях ограждение, для начала зацепившись руками за небольшие проемы, образованные в верхней части нехарактерным узором, затем подтянувшись, перехватившись и «выскочив» грудью выше ограды; в дальнейшем оказаться в саду было делом обычной, совершенно нетрудной, техники. Удивительное дело, но Жанна словно знала о таком неожиданном повороте и ждала непримиримого врага на своей территории, как бы охраняя ее, вооружившись старинным револьвером системы «наган». Каким-то непостижимым образом, но в этом же месте одновременно оказалась и сыщица, как оказалась, заранее прятавшаяся среди только начинающих «оперяться» листьев, словно преднамеренно дожидаясь в засаде появления безжалостного убийцы; оперативница, увидев явно потустороннего недруга, хотела уже было спрыгнуть вниз и встать на защиту незаслуженно подвергавшейся опасности девушки, но ноги ее по какой-то неизвестной причине не слушались, а сама она словно бы прилипла к стволу, вдруг оказавшемуся жидким, как будто болото, и уже засовавшему ее буквально по пояс. Морева – казалось бы, на такое серьезное дело! – вышедшая в одной прозрачной сорочке, пыталась в этот момент защитить себя самолично и, раз за разом, нажимала на спусковой крючок своего пистолета, целясь в ужаснейшею «вражину», но, странное дело, при каждом спуске курка следовала только очередная осечка, позволявшая монстру приблизиться почти что вплотную. «Жанна, беги!» – пыталась прокричать отчаявшаяся сотрудница уголовного розыска, но вместо голоса из ее рта вырывались лишь кровавые пузыри, все больше и больше заполняя собой видимое пространство, главным образом скрывая от нее происходящее впереди. Когда перед глазами Юлиевой образовалась одна сплошная пелена, непрозрачная и кровавая, и лишь слышался звук раздираемой плоти и громкий девичий визг, взывающий к помощи; она, уже не в силах терпеть душевные муки, проснулась, будучи вся в холодном поту.
Какое-то время Настя лежала в кровати, не решаясь двинуться с места и пытаясь найти объяснение только что ею увиденному, но на ум ей ничего более-менее разумного так и не приходило, в результате чего она приняла только единственно, как она не сомневалась, правильное решение – позвонить начальнику и напроситься на ночную охрану выжившей девушки. Однако ни этой ночью, ни затем днем, ни следующей ночью ничего ужасного больше не происходило, а значит, можно было пусть и с некоторым сомнением, но все-таки уже начинать думать, что кошмарные события, возможно, закончились.
Глава VI. В Калининградскую область
Своим волевым решением Президент Российской Федерации сделал выходными днями период с первого и по десятое мая, однако его указ никак не распространялся на силовые структуры, и они обязаны были – согласно оперативной обстановке конечно! – сами устанавливать, смогут ли предоставить своим сотрудникам дополнительный отдых. Вместе с тем если кто знает суть работы правоохранительных органов, то, как правило, полицейским всегда находится, чем заняться, и общегосударственные, так называемые лишние, выходные касаются их крайне и крайне редко, а, говоря честно, практически никогда, поэтому уже четвертого числа пятьдесят процентов личного состава явилось на службу. Не избежала этой участи и специалист по психологической работе Управления организации морально-психологического обеспечения Департамента государственной службы и кадров Министерства внутренних дел Российской Федерации капитан внутренней службы Шуваёва Анабель Викторовна, принятая на свою должность прямиком после окончания факультета психологии служебной деятельности органов внутренних дел Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя и занимавшая ее уже на протяжении последних шести лет. Да, она уже имела определенные достижения и, достигнув только лишь двадцативосьмилетнего возраста, успела зарекомендовать себя ответственной, грамотной и очень перспективной сотрудницей, способной «влезть» в душу любому, даже самому отъявленному и «хитровыделанному» как преступнику, так и сотруднику, почему ее и привлекали только на самые запутанные и «глухие» дела, причем в основном для раскрытия сложнейших преступлений с участием маньяков, серийных убийц и подверженных коррупции полицейских. Эта, без преувеличения, прекрасная девушка выделялась твердым, непреклонным, своенравным, где-то даже грубым, характером и отличалась сильно развитыми умственными способностями, а также владела мастерством подвергать оппонента гипнозу; но и это было еще не все: свое свободное время она старалась проводить за дополнительным обучением, тренировками выносливости и физической силы, особое внимание уделяя рукопашному бою, секреты которого постигала у лучших специалистов подразделений специального назначения. Касаясь ее внешних данных, следует остановиться на таких признаках, как-то: красавица обладала просто великолепной фигурой, чем-то напоминавшую Венеру Милосскую; белокурая, восхитительная головка выделялась кучерявыми, длинными волосами, кудряшками спускавшимися за плечи, а спереди челкой прикрывавшие левую половину худощавого личика, которое само по себе было продолговатым, а еще выразительным; невероятной синевы глазки уподоблялись разве что бездонному океану; небольшой курносый носик на конце был слегка вздернут кверху, выдавая некую капризность и вздорность натуры, умело скрываемые под личиной доброжелательности и напускной мягкотелости; яркие, коралловые губки представлялись идеальнейшей формой и походили на распушившую крылья бабочку; косметика наносилась исключительно скромно, чтобы только чуть обозначить и без того обворожительные черты; на службу она обязана была ходить в присвоенной форме одежды, но, принимая во внимание особенности ее работы, а именно оперативную составляющую, Анабель дозволялось носить гражданское платье, где она отдавала особое предпочтение одеянию, не сковывающему движения, в особенности укороченной кожаной куртке синего цвета, одетой под черную водолазку, такого же оттенка лосины и дамскую сумку; заканчивался ее облик полусапожками без молнии и на небольшом каблучке, своей расцветкой сочетавшимися лишь с курточкой. Поскольку специалист-психолог считалась в большинстве своем сотрудницей кабинетной, носить при себе табельное оружие ей было необязательно.
Первый служебный день, начавшийся после праздников, сначала тянулся скучно и долго, но едва лишь стрелки часов перевалили на вторую половину дня ей на сотовый телефон позвонил лично министр внутренних дел:
– Здравствуйте, Анабель, – как и полагается с приветствия, начал он в одно и то же время заговорщицким и убедительным тоном, перейдя сразу на «Ты», – надеюсь, ты понимаешь, что я обращаюсь к тебе не зря? – настала пятисекундная пауза, закончившаяся сразу после ответа «да». – Тогда я разрешаю тебе на оставшуюся часть дня быть свободной, потому что завтра с самого раннего утра тебе необходимо вылететь в Калининградскую область, конкретно в город районного значения Икс – билеты уже заказаны, найдешь их на электронной почте. Не удивлюсь, если поинтересуешься: в чем именно состоит подобная спешность и чем тебе надлежит заняться на месте?
– Верно, товарищ генерал полиции, – не стала Шуваёва оспаривать это, притом вполне справедливое, утверждение, – хотелось бы в общих чертах прояснить: что я вынуждена буду там делать?
– Хорошо, вкратце я тебе сообщу, – продолжал монотонную речь голос с той стороны мобильной связи, – подробности узнаешь на месте. В общем, едва мы смогли разделаться с Московским потрошителем, как у нас появился Калининградский; этот изверг, неизвестно откуда взявшийся, разделывает людские тела, словно какие-то там поросячьи туши, причем главное во всей этой трагедии, что начал он почему-то с детей представителей двух министерств – обороны и иностранных дел. История там очень запутанная, и разматывать тот жуткий клубок выезжает лично заместитель оборонного ведомства – не знаю пока почему? – но лишь с одним подчиненным; сейчас он находится на похоронах своего сына, завтра же с самого утра будет на месте, поэтому и у нас возникло мнение, что в помощь местным сотрудникам должен отправиться кто-то и от нашего министерства; а поскольку мы имеем дело с серийным убийцей, то, сама понимаешь, выбор, соответственно, пал на тебя. Таким образом, выезжай, осматривайся и включайся в работу; да и… желательно так, чтобы маньяка мы нашли раньше военных – это принципиально. Все ли тебе, Анабель, понятно?
«Куда уж понятнее», – не решилась красавица озвучивать эту реплику вслух, но все же произнесла ее про себя, отчитавшись перед главным полицейским простодушным ответом:
– Я буду стараться изо всех сил и сделаю все, что только возможно.
На этом отдача указаний была закончена и телефонный разговор, собственно, прекратился. Шуваёва же, исполняя приказ, незамедлительно отправилась домой, чтобы собраться в дальнюю дорогу, ведь ей надлежало следовать в самый западный регион России, граничащий по суше с Литвой и Польшей, а морем с Германией.
В то же самое время заканчивались похороны двух безвременно «ушедших» молодых, как их называют, «золотых» отпрысков, и их родители собирались уже уезжать с кладбища в ресторан для поминок. Несмотря на тяжесть утраты, генерал Востриков, в силу давней привычки, шел четким, уверенным шагом и направлялся к оставленной неподалеку машине последней модели «ауди»; он уже совсем собирался потянуть за ручку двери, как к нему неожиданно приблизилась Мария Антоновна, явно желающая ему сказать что-то важное.
– Господин заместитель министра, – обратилась она к нему без каких-то особенных церемоний, – подождите: мне нужно обсудить с Вами одну, очень значимую для меня, тему.
Не дойдя до машины чуть более полуметра, офицер остановился и в немом молчании приготовился выслушать, что ему желает сообщить своенравная женщина, служащая почти равнозначного ведомства; она же в свою очередь продолжала внешне, казалось бы, спокойным, но все-таки немного взволнованным голосом:
– Краем уха я слышала, что Вы собираетесь отправиться в Калининградскую область, чтобы лично там возглавить розыск убийцы… Так вот, хотя мой супруг и категорически против, но я бы хотела отправиться вместе с Вами: сами понимаете – для меня эта утрата не менее значима и я бы желала самолично участвовать в поимке того проклятого «чудовища», что так безжалостно расправился с моей единственной девочкой, – на этом месте монолога ее глаза заблестели слезами, но она тут же с собой справилась и, сохраняя твердые интонации, продолжала: – Тем более что и другого смысла в своей дальнейшей жизни я просто не вижу. Так Вы возьмете меня, господин генерал, или же нет?
– Я отлично понимаю Ваше, Мария Антоновна, огромное горе, – видно, что нехотя, ответил Василий Владимирович, охваченный явным желанием – побыстрее отвязаться от назойливой женщины, – и хотел бы войти в Ваше положение, но и Вы должны понять правильно: мы отправляемся не на какую-то там развлекательную прогулку, а на совсем не простое и опасное мероприятие, направленное на поимку жесткого, просто чудовищного, маньяка; и я не могу рисковать жизнями гражданскими людей. Простите, но Вы должны понять меня в этой ситуации правильно, ведь сами же служите в одном из самом значимых министерств и должны соображать, что – случись с Вами чего! – и мы ничего не добьемся, а напротив, Вы меня только подставите. Кстати, и Ваш муж придерживается такого же в точности мнения – и Вы сами только что это сказали.
– Ладно, пусть будет по-Вашему, господа чересчур высокопоставленные мужчины, – состроив недовольную мину и не удержавшись от колкости, как бы в знак согласия кивнула Сулиева своей прекрасной головкой, – не хотите, чтобы я участвовала в наказании убийцы наших детей – а я не сомневаюсь, что в плен вы его брать, уж точно, не будете! – ну, и не надо, – и уже значительно тише, только лишь для себя, – будь по-вашему… я сама как-нибудь со своей миссией справлюсь.
На этой не совсем оптимистической ноте беседа двух несостоявшихся сватов закончилась, и они отправились – каждый своей дорогой: мужчина – собираться в дальний и долгий путь, женщина – вынашивать коварные планы.
На следующий день в аэропорту Шереметьево на рейс Москва-Калининград, отправляющийся в 6.40 часов утра, собрались заинтересованные скорой поимкой убийцы лица: Шуваёва Анабель, отлично знавшая генерал-лейтенанта Вострикова, но сама ему притом неизвестная, несчастная мать, трагически потерявшая дочь, замаскированная таким образом, чтобы остаться неузнанной – а именно на ней был одет однотонный светло-серый плащ, спускавшийся почти до самого пола, в знак траура на воротнике перевязанный черным платком, на голове имелся парик, такого же цвета, как и траурная накидка, глаза же прикрывались широкими очками, в основном предназначенными для защиты от солнца, но сейчас используемыми совершенно не по прямому своему назначения, ну, а в руках у нее находилась большая дорожная сумка, где хранились утепленная пятнистая военная форма и другие, необходимые в длительных путешествиях, вещи, – и, конечно же, главное действующее лицо – заместитель министра обороны, сопровождаемый военнослужащим, едва достигшим двадцатидевятилетнего возраста; а вот на последнем стоит остановиться особо…
Нежданов Олег Владиславович – а именно такое имя носил этот молодой человек – за свой семилетний стаж действительной службы в войсках специального назначения успел дослужиться до капитана и побывать во многих горячих точках планеты, в том числе и в качестве миротворца в республике Сирия, где за выполнение служебного долга неоднократно награждался медалями и орденами и даже был представлен к званию героя России за выполнение особо важного и ответственного задания, в одиночку ликвидировав целую террористическую организацию, готовившую теракты в крупнейших центрах РФ; но – то ли его заслуги недостаточно оценили, то ли представление попросту затерялось и не дошло до нужного Адресата – он так и не получил вполне заслуженную награду. Кроме перечисленных заслуг, офицер выделялся привлекательным видом, где, помимо красивого, но и одновременно мужественного лица, сразу же можно обратить внимание на идеальную атлетическую фигуру, поддерживаемую постоянными тренировками, направленными как на выносливость, так и на развитие физической силы, так в точности и на отработку приемов рукопашного боя; своим ростом он приближался к высокому, был широк в плечах и имел невероятно огромные бицепсы. Касаясь его приятной продолговатой физиономии, следует остановится только на главных отличительных признаках: умные глаза имели серо-зеленый оттенок и выражали собой напускную твердость, в чем-то даже жестокость, но в глубине передавали общую дружелюбность натуры; являясь чуть больше положенного, нос был охарактеризован небольшой, выпуклой вверх горбинкой, передающей о решительности характера; нижняя губа была толще верхней, а та, в свою очередь, была вздернута кверху в виде бантика, совсем как у девушки, в связи с чем Олегу приходилось носить густые усы; также следует обратить внимание на волевой, чуть выпирающий, подбородок, широкие скулы и средние уши, слегка оттопыренные и образующие еле заметную лопоухость; стрижка черных волос была короткой, под машинку выбритой сзади и у висков, равномерно переходящей в зачесанную назад прическу; одежда молодого мужчины так же, как и его командира, состояла из военной пятнистой формы, но только без знаков различия.