Ощущения меняются вдруг. Словно я не на стискивающем тёмном дне, а почти у поверхности. И солнце сияет ярче, хотя такое же нечёткое, ещё далёкое. И я снова тянусь, бросаюсь к нему.
Что-то с треском раскалывается, как корка льда, выпускающая из ледяной воды.
И меня наполняет нежность, любовь, страх потери. Безграничная, бескрайняя, всепоглощающая любовь. Готовность быть рядом. Надежда. Отчаяние.
Чувства.
Мысли.
Не мои — Элора.
Грудь сдавливает от переизбытка чувств. Мир махом обретает неожиданную яркость и цвет. Какой же он насыщенный!
Элор судорожно вдыхает и опускается лбом на мой лоб, разделяя со мной приступ выгибающей боли и делясь яркой надеждой, радостью, согревающей нежностью — и боль перестаёт казаться такой страшной.
Связь избранных неумолимо и благодатно сшивает меня и Элора в одно целое.
— Ри, — шепчет Элор, и прежде, чем слова звучат вслух, я слышу их в его мыслях, я чувствую его, как себя, наши сплетённые пальцы, наши бьющиеся в унисон сердца, боль одну на двоих, надежду одну на двоих. — Ри… надо изменить кости. Пожалуйста. Ты сможешь…
Как же тепло в его чувствах. Сколько в них силы.
Вместе мы сможем.
Глава 74
Нежность… умиление… так тепло… и хочется есть… и нежность с умилением такие всеобъемлющие…
Я медленно выплываю из сна. Постепенно возвращается ощущение тела — оно отдохнуло, набралось сил, полулежит на подушках. В сонном разуме всплывают обрывки воспоминаний: кости при каждом приступе действительно пытались перестроиться, контролировать их удавалось с трудом. Детские крики. Чудовищная слабость, в которую я проваливалась, как в вату, а Велларр не хотел уходить, потому что не оставляет своих пациентов. Но Элор его практически вышвырнул.
Тихо поскрипывает металл.
Нежность такая, что щемит сердце и наворачиваются слёзы. И так хорошо…
Медленно открываю глаза: свет очень мягкий, хотя под высоким потолком горят шесть сфер. Кровать расположена в большом зале, и сразу становится понятно, что именно так приятно поскрипывает: золотые монеты под ногами Элора.
Стоя спиной ко мне, он сноровисто пеленает малыша и почти задыхается от нежности. Первый малыш уже закручен в пелёнку, неспешно двигает ножками.
— Вот так, — воркует Элор, подхватывает сначала одного сына, потом другого, и со счастливой улыбкой поворачивается ко мне. — Ты посмотри, какие они очаровательные червячки!