Рык Элора. И меня снова скручивает болью.

Кажется, я тону.

Я правда тону, опускаюсь на тёмное-тёмное дно, где нет звуков, нет тревог, нет боли.

Что-то выталкивает назад, к смазанным пятнам, суете и ощущениям: тело трясёт, с губ срывается хрип, слишком сухо во рту, слишком больно.

— …я не знаю! — отчаянно кричит Велларр. — Не знаю, что делать! Может, это привычка, может, это инстинктивная трансформация, как мы превращаемся в драконью форму при опасности, так она превращается в мужчину. У неё нет связи с истинной формой, возможно, произошло такое замещение с драконьей формы на мужскую. А сейчас больно и плохо, вот и срабатывает трансформация. Но невозможно родить естественным путём с таким сложенным тазом. И он не раскладывается, когда наступает беспамятство. Точно так же происходит с драконьей формой. Но я не знаю, почему так.

Слова пронизывают затуманенный разум, цепляются осколками смысла.

Я держу мужскую форму так же, как остальные драконы — драконью?

Тогда почему раньше так не получалось? Из-за хрупкости костей? Им требовалась передышка, а теперь кости снова целые и могут держать форму постоянно, пока снова не истончаться?..

Силы кончаются, и я проваливаюсь в тёмный-тёмный омут. Там так тихо. Никаких мыслей, тревог, боли…

Меня встряхивает. Боль пробивает всё тело, спазм сжимает челюсти.

— Ри! Ри! Ри! — крик прямо надо мной. Горячие ладони на моих щеках. — Ри!

Тёмный холодный омут тянет вниз, но Элор кричит, кричит…

— Ри, борись! Ри, ты справишься!

Зачем? Когда моё сердце перестанет биться, с тела пропадёт естественная защита беременных, и Велларр вскроет живот, извлечёт малышей, которых нужное время поддержит родовой артефакт Аранских.

— Ри!! — крик оглушает, передёргивает всё внутри, толкает веки.

Перед глазами всё нечётко… Расплывается надо мной перевёрнутое лицо. Выше горит магическая сфера, склонившийся Элор почти закрывает её головой, и от этого кажется, что его волосы сияют. Что он сам сияет — как солнце.

Да, он же солнце. Такой же сильный и яркий. Как я могла об этом забыть?

Омут снова втягивает меня в убийственно спокойную темноту, а Элор будто отдаляется, поднимается выше и выше и выше, сияет надо мной.

— Ри, пожалуйста, — шёпот срывается.

Дрожат руки на моих щеках.