Но в телевидении… всё может быть.
Я подкинул эту идею моим агентам — они пришли от неё в ужас. Наконец-то запихнув меня в фильм категории «А» с маститым режиссёром и получив множество похвал от студии — не лучшей идеей, считали они, было возвращаться обратно на телеэкраны. К их огорчению, я гнул свою линию. Ну конечно, непреложная истина гласит: если ты после большого кино возвращаешься обратно на телевидение — это шаг назад в карьере. Если я что и понял за последние четыре года, так это:
Чтобы удовлетворить любопытство, я убедил их разнюхать обстановку в телевизионном мире. Мне донесли, что некоторые первоклассные сценаристы-продюсеры хотели бы видеть меня в новом ситкоме. Это значило, что я сам мог диктовать условия. О деньгах я не думал, а зацепило меня то, что никто не возражал делать шоу только в районе Нью-Йорка. И, кстати, если шоу окажется успешным, то будет и куча денег.
Я поговорил об этом с Трейси. Она колебалась: не хотела, чтобы я снова загнал себя в ловушку, отдал много времени тому, что может сделать меня несчастным. Но ей понравилась идея быть рядом в одном месте, имея более-менее регулярную семейную жизнь.
Но пока что это оставалось на уровне фантазии, потому ещё до «Американского президента» я подписался на ещё один фильм в апреле 1995 — третий и финальный проект по контракту с «Юнивёрсал» под названием «Страшилы», который полностью должен был сниматься в Новой Зеландии. Почему, спросите вы, в своём желании быть ближе к дому, я согласился делать фильм так далеко в другой стране, в другом полушарии, на другом краю света? Это долгая история. Скажу только, что жизнь не обязательно должна двигаться по прямой линии. Зато я знал, где хочу оказаться после окончания съёмок.
И вот я в Новой Зеландии. Живу в съёмном доме на окраине Веллингтона, часами просматривая видеокассеты, присланные из-за океана. На всех кассетах различные варианты ситкомов: «Сайнфелд», «Друзья», «Новостное радио», «Фрейзер». За шесть лет после «Семейных уз» я очень редко смотрел телевизор и удивился тому, сидя в этой заднице мире, насколько качественней стали американские ТВ-комедии. Теперь я знал, почему не мог найти хоть сколько-то смешной киносценарий: все комедийно одарённые сценаристы были заняты на телевидении.
Где-то на середине пребывания в Новой Зеландии я принял решение: когда попаду обратно в Штаты, домой в Нью-Йорк — тоже отправлюсь на телевидение.
На это решение повлияла и парочка других факторов. В этот раз я не буду ни на кого работать, ввязываясь в авантюру на правах полноправного партнёра. Кем бы не оказались мои партнёры, я расскажу им о своей болезни. Доктор Роппер сказал у отведённого мне времени нет чётких границ, но внутренне я чувствовал, что на работу у меня осталось не более шести-семи лет — как раз подходящий период для достижения успеха на телевидении. Из-за постоянной занятости, оказанного мне доверия, понимающих мою ситуацию партнёров, врачебной и семейной поддержки, сериал был наилучшим вариантом, чтобы в оставшееся время максимально насладиться своим ремеслом.
Было и ещё кое-что: пока я в одиночестве в съёмном доме на другом конце земли смотрел те кассеты, смеясь над изощрённостью комедии нового типа, слыша смех зрителей в зале, — я ощутил зависть к актёрам. Они были заняты тем, чем я сам раньше занимался, что мне нравилось делать, чего мне не терпелось сделать снова. Я буквально следовал завету Конфуция: выбрал работу по душе.