Грейс Маркс.

Искусительница-подросток

В 1853 году писательница Сюзанна Муди написала книгу под названием «Жизнь на расчищенных участках рядом с Бушем», в которой целую главу посвятила посещению тюрьмы, где познакомилась с самой известной канадской убийцей. Через столетие эта заключенная вновь стала героиней романа выдающейся канадской писательницы Маргарет Атвуд. Роман был озаглавлен «По имени Грейс», а заключенной была молодая женщина мисс Маркс. История Грейс Маркс, которой было всего шестнадцать лет во время совершения убийства, поразила викторианскую публику, так как переплетала в стремительном потоке секс и насилие с самым страшным из грехов того времени: непокорность слуги.

«(Грейс Маркс) — маленькая женщина с легкой, грациозной фигурой. На ее лице написана безнадежная меланхолия, видеть которую нелегко. Лицо блеклое, но, должно быть, до того, как его тронула безнадежность, оно светилось. Глаза ярко-голубые, волосы каштановые, и женщина была бы очень красива, если бы не длинный, загнутый подбородок, что создает хитрое, жестокое выражение, которое возникает у большинства людей с таким дефектом лица»[73].

Так описала арестантку Сюзанна Муди после своего первого визита в окружную каторжную тюрьму Кингстон. Муди ездила туда в сопровождении своего мужа, чтобы изучить тюремные условия для написания продолжения своей первой книги — «Превратности жизни в Буше», которая должна была стать описанием мрачной жизни пионеров Верхней Канады[74]. «Жизнь на расчищенных участках, рядом с Бушем» знакомила с более цивилизованной западной частью Канады, и Муди посчитала для себя обязательным посетить несколько официальных заведений.

Окружная каторжная тюрьма Кингстон была открыта в июне 1835 года во время правления короля Вильяма IV, поэтому оставалась еще относительно новым строением, когда в ее стенах появилась Грейс Маркс. Хотя в тюрьме содержались несколько чрезвычайно опасных арестантов мужчин, Маркс быстро стала самой знаменитой заключенной. Муди относилась к Маркс как к «избранной убийце», поэтому взялась за описание преступлений, в которых Маркс пытались обвинить и за которые а конце концов осудили.

История произошла а Ричмонд Хилл, Верхняя Канада, когда в начале июля 1843 года джентельмен Томас Киннир[75] нанял молодую девушку-эмигрантку Грейс Маркс прислугой «на все руки». Маркс была дочерью каменщика и, согласно показаниям, которые позднее, в 1843 году, появились в торонтском «Star Transcript & General Advertiser», у Грейс Маркс было «…четыре сестры и четыре брата, одна сестра и один брат старше меня». Так как она родилась в такой большой семье, для нее было очень важно уйти из дома как можно раньше, как только она сможет сама начать зарабатывать себе на жизнь. Поэтому Грейс начала работать служанкой в возрасте тринадцати лет, а это значит, что ко времени, когда ее нанял Томас Киннир (за ничтожные 3 доллара в месяц), у нее уже был опыт работы прислуги в течение нескольких лет. Без сомнения, она считала, что теперь знает все. Вероятно, она думала, что, будучи давно на такой работе, ей не придется выполнять все функции одной. Но Грейс не учла положение другой прислуги Томаса Киннира, Нэнси Монтгомери[76].

До прибытия Грейс Нэнси делала весь огромный объем работ одна, но как только в доме появилась Грейс, все изменилось. Нэнси Монтгомери, которая находилась в незаконной связи со своим нанимателем, не хотела больше ничего делать, посчитав себя хозяйкой в доме. Одним словом, Грейс пришлось прислуживать Нэнси во всем, и от нее также требовалось выполнять все неприятные работы, которых в те дни было немало. От служанок на все руки ожидалось, что они будут мести, вытирать пыль, полировать, тереть, приносить и уносить с восхода до заката, так и было с самого начала ее работы в доме Томаса Киннира, где к тому же не возникло приязни между Грейс и Нэнси Монтгомери.

Жаль, но мало что известно о Томасе Киннире, кроме того, что он произошел из семьи, которая жила возле Файфа в Шотландии и что — по книге Роберта Стампа «Ранние дни Ричмонд Хилла» — он был «фермером-джентльменом», который вел очень комфортабельную жизнь в тридцати милях от Торонто. Эта информация подтвердилась также в 1997 году во время интервью, данного Маргарет Атвуд Дэвиду Уайли, в котором она высказала свое мнение, что Киннир был, вероятно «джентльменом с легкой жизнью… человеком, живущим на присылаемые деньги[77]. Младший сын, без сомнения, отосланный в колонию из-за вольного, распущенного образа жизни старшим братом, который унаследовал имущество родителей и который хотел сохранить образ порядочного человека».

Однако, если о Томасе Киннире известно мало, то еще меньше известно о четвертом участнике драмы, Джеймсе МакДермотте. Нанятый Кинниром для ухода за лошадьми слуга родился в Ирландии, где необузданный, безрассудный подросток послужил даже короткое время солдатом в армии. Но так как он не был человеком, который любит подчиняться приказам, этот период его жизни не продлился долго, и МакДермотт дезертировал с поста, решив вместо службы эмигрировать в Канаду. Согласно его признанию (которое МакДермотт сделал позднее мистеру Джорджу Уолтону, когда находился уже в тюрьме), по прибытию на новую родину он записался в Первый региональный полк провинции Нижней Канады, а затем сменил его, переписавшись в шотландскую легкую кавалерию. После увольнения с этого последнего места службы он приехал в Торонто, где нашел надежную работу на ферме Киннира. Конечно, теперешний наниматель МакДермотта мало что знал о прошлом своего нового слуги, лишь то, что тот был ирландцем. Ирландское происхождение оказалось общим со следующей нанятой Кинниром прислугой, Грейс Маркс. Все так хорошо сложилось. Но через три недели после поступления в дом Грейс двое его обитателей были мертвы, а МакДермотт, которому, как говорят, было только двадцать лет во время убийства, оказался на виселице.

Любопытно, но несмотря на то, что он не был самым заслуживающим доверия человеком, Сюзанна Муди решила смотреть на всю эту историю именно глазами Джеймса МакДермотта, и хотя она не беседовала с ним лично, МакДермотт нарисовал своему юристу Кеннету Мак-Кензи полную и правдивую картину того, как произошли убийства. И эта версия событий позднее была передана Мак-Кензи Сюзанне Муди, но она ни в коем случае не точна, так как Муди часто добавляла или изобретала что-то свое, преследуя собственные цели. (И правда, очень мало фактов в этой истории подкрепляется более чем одним источником, делая почти невозможным утверждать с абсолютной определенностью, что правда и что просто домысел.) Тем не менее рассказ Муди начинается со слов МакДермотта: «Грейс очень ревновала к разнице в положениях, существовавшей между нею и домоправительницей, которую ненавидела и с которой часто была очень дерзкой, даже нахальной»[78]. Вражда между женщинами была настолько ярой, что, как утверждает МакДермотт, Грейс мало о чем еще могла говорить. «О каждом малейшем замечании Нэнси, сделанном Грейс рассказывалось потом мне с диким преувеличением, так что у меня вспыхивало негодование, и я начинал считать несчастную женщину нашим общим врагом»[79]. А позднее МакДермотт обвинил Грейс в попытке оправить Нэнси и Киннира, подмешав в их кашу какой-то яд. (Однако это обвинение было выдвинуто 20 ноября 1853 года, то есть через несколько недель после того, как МакДермотт был приговорен к смерти, поэтому можно предположить, что он разразился бранью в адрес Грейс в безумной надежде, что таким образом сможет спасти свою шкуру.)

Напряжение в доме становилось все более ощутимым, и в то время как Нэнси продолжала отношения с Томасом Кинниром, Грейс начала флиртовать с Джеймсом МакДермоттом. В конце концов, так представляет дело Муди, рисуя Грейс роковой женщиной. Это вполне привычный стереотип в 1840‑х и 1850‑х годах. хотя нельзя не почувствовать, что такое описание, скорее, связано с желанием Муди придать повествованию больше яркости. В конце концов, что могло быть более привлекательным, но и более непристойным, чем шестнадцатилетняя девушка, соблазняющая молодого человека совершить два ужасных, презренных преступления. Конечно, Грейс излагала собственную, отличную от предыдущей версию событий. Согласно ее признанию (сделанному тому же мистеру Джорджу Уолтону, с которым разговаривал и МакДермотт), МакДермотт заранее составил план убийства Монтгомери и Киннира еще до того, как Грейс появилась в доме. Его мотивом, похоже, явилась угроза Монтгомери уволить его:

«…домоправительница несколько раз ругала МакДермотта за то, что не исполняет работу как положено, она дала ему две недели срока, и по истечении месяца ему нужно было бы уходить… Через неделю после этого МакДермотт сказал мне (Грейс Маркс), что, если я умею хранить секреты, он расскажет, что собирается сделать с Кинниром и Нэнси».[80]

Без сомнения, правда лежит где-то посередине между двумя версиями, но как бы то ни было, 28 июля 1843 года Томас Киннир объявил, что собирается ехать в Торонто по банковским делам и что ночью его не будет дома. После его отъезда Нэнси ушла навестить знакомых соседей, а Маркс с МакДермоттом остались на ферме одни. «Слишком удачная ситуация, чтобы ее упустить, — так говорит МакДермотт у Муди, — и вместо того, чтобы вкалывать, можем обсудить свои горькие обиды за бутылочкой капитанского виски». Затем автор разражается гневной тирадой против Грейс Маркс, намекая, что она — женщина-дьявол, которая без малейших угрызений совести увлекла МакДермотта на тропу Сатаны. Конечно, это снова демонстрирует необычайно противоречивое отношение к женщине в викторианскую эпоху. Женщины считались божественными созданиями, слабыми и ничтожными физически и умственно, что они никогда не могли быть вовлечены в преступления такой дьявольской природы. Но и на солнце есть пятна, и в противоположность этому взгляду в розовых тонах бытует мнение, что при определенных обстоятельствах женщина может быть вдвойне более дьявольской натурой, чем мужчина, гнусной искусительницей необыкновенной силы. Муди выбрала именно эту позицию, потому что она больше подходила по соображениям драматургии, ведь как упомянуто выше, шестнадцатилетняя сирена лучший образ, чем наивная, угрюмая девушка, втянутая во что-то такое, чего сама не понимает. Итак, по Муди, Грейс Маркс окрутила МакДермотта, и мало помалу уговорила его, что Нэнси не что иное, как сам дьявол.