Мать водрузила очки и внимательно изучила его физиономию.

– Похоже, что у тебя свинка, – произнесла она озадаченно.

– Чушь! Это детская болезнь, – отмахнулся Ларри. – Я говорю о мерзком лекарстве, которое мне прописал Теодор. Оно воздействует на гипофиз! Если ты сию же минуту не дашь мне противоядие, я превращусь в монстра!

– Глупости. Говорю тебе, это свинка, – настаивала мать. – Очень странно, потому что у тебя уже была свинка, я уверена. Так… Марго переболела корью в Дарджилинге в двадцатом… у Лесли была тропическая диарея в Рангуне… то есть нет, в девятисотом в Рангуне диарея была у тебя, а у Лесли в одиннадцатом была ветрянка в Бомбее… или в двенадцатом? Точно не помню. А в двадцать втором в Раджпутане тебе вырезали миндалины… хотя, пожалуй, в двадцать третьем. После этого у Марго нашли…

– Извини, что прерываю этот скорбный перечень семейных недугов, – холодно заговорил Ларри, – но, может быть, кто-нибудь пошлет за противоядием, пока я еще прохожу в дверь?

Теодор, которого мы срочно вызвали, подтвердил материнский диагноз.

– Да… м-м… натуральная свинка.

– В каком смысле натуральная, шарлатан? – Ларри сверлил его слезящимися, опухшими глазами. – Почему же вчера вы ее не определили? Какая свинка, это детская болезнь!

– Не совсем так, – возразил Теодор. – Обычно она бывает у детей, но случается, что и взрослые заболевают.

– Почему вы сразу не распознали такую распространенную болезнь? – требовал ответа Ларри. – Вы даже свинку распознать не можете! Вас надо выгнать из медицинского совета, или как он там называется, за профессиональную некомпетентность.

– Свинку очень трудно диагностировать… на ранней стадии, пока не появятся припухлости, – объяснил Теодор.

– Типичный представитель медицинской профессии, – с горечью констатировал Ларри. – Не могут выявить болезнь, пока пациент не раздастся вдвое. Возмутительно.

– Главное, чтобы она не затронула ваши… м-м… э-э… вас ниже пояса, – задумчиво изрек Теодор. – Тогда через несколько дней вы будете здоровы.

– Ниже пояса? – озадачился Ларри. – Что вы имеете в виду?

– Ну, при свинке… э-э… опухают шейные железы, потом инфекция идет вниз и затрагивает железы… м-м… подбрюшья, и это может быть весьма болезненно.

– Вы хотите сказать, что я весь раздуюсь и яйца станут как у слона? – в ужасе спросил Ларри.

– Гм… пожалуй. – Теодор не сумел подыскать более точного сравнения.

– Это заговор, чтобы меня стерилизовать! – вскричал Ларри. – А все ваша настойка из крови летучих мышей! Вы завидуете моей мужской силе!

Сказать, что Ларри был трудным пациентом, значит ничего не сказать. Над его кроватью висел ручной колокольчик, который звонил беспрерывно, и матери приходилось осматривать подбрюшье Ларри по двадцать раз на дню и заверять, что с ним все в порядке. Когда выяснилось, что свинкой его заразил младенец Леоноры, Ларри пригрозил отлучить его от церкви.

– Я его крестный отец. Почему я не могу отлучить этого неблагодарного ублюдыша?