– Должно быть, за мной следили, – заявил Майкл, его голос был едва слышен.

В ужасе она прижалась к нему.

– Ты больше не покинешь меня, – дерзко прошептала она. – Я никогда не смогу жить без тебя. Куда ты, туда и я, чтобы ни случилось, мы встретим это вместе.

Он горячо поцеловал ее, словно у него не осталось сил отпустить ее.

Снова раздался стук в дверь. Они начали одеваться, пристально наблюдая друг за другом, не желая терять ни минуты, думая о чем-то другом. Кто бы ни был по ту сторону дверей, он не был другом. Все знакомые им евреи ушли, а ее сестра никогда не спускалась к лодке. Со спокойной уверенностью она осознала, что если за ним пришли нацисты, то она чрезвычайно благодарна за этот их последний раз, что бы ни было, они все встретят вместе. Медленно держась за руки, они подошли к двери, и она открыла ее.

Кто-то вошел внутрь, увидев, кто это, Эльке ахнула:

– Так вот почему ты никогда не хотела меня! У тебя был он, ты его спрятала, и я по лицу вижу, что он еврей. Уверен, власти будут рады встретить самого последнего еврея в Амстердаме, – лицо Гельмута раскраснелось от ярости. – Я был в доме твоей сестры. Она сказала, ты здесь. Значит, и она тоже не знает.

Гельмут повернулся, собираясь уходить, и Эльке подошла к нему.

– На твоем месте, я бы держала рот на замке. Это может плохо кончится для тебя.

Гельмут обернулся и хмуро посмотрел на нее.

Эльке продолжала:

– Я знаю, чем ты занимался всю войну – отдавал нацистам произведения искусства, и когда все это закончится – а мы понимаем, это будет скоро, – думаю, что союзные власти будут рады встрече с тобой.

– Ты ничего не сможешь доказать, – зашипел он.

– А, вот тут ты ошибаешься. В последний раз, когда мы вешали картину в твоей квартире, когда ты был в Берлине, помнишь, ты сам дал нам ключ, чтобы мы повесили ее? Так вот, кто-то должен был следить за картиной, и пока я там была, мне понадобилась ванная, и мне удалось обнаружить нечто занятное в твоей спальне – письма, квитанции, адреса. Должна признаться, я сохранила парочку любопытных документов на случай, если мне придется предупредить власти, когда выиграем эту войну.

Гельмут пал духом.

– Ты бы так поступила? Со мной? Почему? Это был просто бизнес, ты же сама понимаешь. Я любил тебя!

– Гельмут, ты не хуже меня знаешь, что это были голландские шедевры. Это сокровища нашей страны – украденные, приобретенные или проданные в разы дешевле их стоимости.

Он стал защищаться:

– В чем я виноват? Разве это не просто бизнес?

Эльке замотала головой: