— Назад мотор! Проходу нет!

Шингарев высунулся в окошко:

— Послушайте. Мы депутаты Государственной думы. Пропустите нас — нам необходимо в Думу.

Студент подбежал к окошку:

— Вы, кажется, господин Шингарев?

— Да, да, я Шингарев… пропустите нас.

— Сейчас.

Он вскочил на подножку:

— Товарищи — пропустить! Это депутаты Государственной думы — товарищ Шингарев.

Бурлящее месиво раздвинулось — мы поехали… со студентом на подножке. Он кричал, что это едет «товарищ Шингарев», и нас пропускали. Иногда отвечали:

— Ура товарищу Шингареву!

Впрочем, ехать студенту было недолго. Автомобиль опять стал. Мы были уже у Троицкого моста. Поперек его стояла рота солдат.

— Вы им скажите, что вы в Думу, — сказал студент. И исчез… Вместо него у автомобиля появился офицер. Узнав, кто мы, он очень вежливо извинился, что задержал.

— Пропустить. Это депутаты Государственной думы…

Мы помчались по совершенно пустынному Троицкому мосту. Шингарев сказал:

— Дума еще стоит между «народом» и «властью». Ее признают оба… берега… пока… (На левом берегу, где тянулась Выборгская сторона, располагались заводы и рабочие кварталы, а на правом — магазины, банки, дворцы и Дума.)

На том берегу (правом) было пока спокойно… Мы мчались по набережной, но все это, давно знакомое, казалось жутким… Что будет?

На Шпалерной мы встретились с похоронной процессией… Хоронили депутата Государственной думы М. М. Алексеенко… Жалеть или завидовать?

Стали съезжаться… Делились вестями — что происходит… Рабочие собрались на Выборгской стороне… Их штаб — вокзал, по-видимому… Кажется, там идут какие-то выборы, летучие выборы, поднятием рук… Взбунтовался полк какой-то… Кажется, Волынский… Убили командира… Казаки отказались стрелять… братаются с народом… На Невском баррикады.

О министрах ничего не известно… Говорят, что убивают городовых… Их почему-то называют «фараонами»…