– О великолепном изобретении, созданном длинной цепочкой мужчин этого великолепного проекта…

Она с нажимом произнесла слово «мужчин». Фостер же лишь плечами пожал. Подумать только, ведь это он убил Шло, убил всех несчастных в театре «Долби». По каким-то своим причинам практически убил кинобизнес.

Митци подошла к микшеру и схватила пачку страниц, распечатанных из Сети:

– Разрушение резонансом – вот чем вы занимаетесь!

Она рассказала о событиях на мосту Анже в тысяча восемьсот пятидесятом году, когда солдаты, маршируя в ногу, так раскачали мост, что он сорвался и убил больше двух сотен человек. Яростно тряся страницами, поведала о подвесных галереях в отеле «Хайят» в Канзас-Сити, на которых в тысяча девятьсот восемьдесят первом собралось столько танцующих линди-хоп, что, когда они принялись отплясывать в едином ритме, галереи не выдержали и обрушились. При этом погибло сто четырнадцать человек.

А потом подтолкнула к нему стул – садись, мол, – с тарелочки на микшерном пульте взяла таблетку «амбиена» и бросила ее в рот. Сначала возникло гладкое, нежное предвкушение на языке, а потом она зубами растерла таблетку в порошок. Нащупала бутылку, потом другую, третью, пока не нашла полную. Срывая фольгу и проволочную уздечку, предложила:

– Шампанского?

Фостер промолчал.

– Только не думайте, что я не знаю, чего вы сюда приперлись, господин тайный агент. – Она хлопнула пробкой. – Вы здесь для того, чтобы сунуть концы в воду, так сказать. А я и есть такой конец. Что, не так?

Распечатанные листы лежали у нее под локтем на пульте. Митци зацепила пачку, и страницы разлетелись по комнате. Она взяла с полки три бокала, сдула с них пыль и, чувствуя себя заправской ведьмой, разлила шампанское по грязным бокалам. Фостер принял бокал, но пить не стал. Митци отхлебнула из своего: не бойся, мол, не отрава. Да у нее ребенок вообще только на шампанском и снотворном растет!

Тогда и гость отпил вина; на губах осталась грязь с бокала. В ответ на ее обвинения он пожал плечами:

– Я разыскиваю запись крика, который звучал в фильме «Кровавая баня для няни».

И тут опять раздался дверной звонок. Митци посмотрела на монитор. У двери стояла молодая женщина с волнистыми темными волосам, ниспадавшими на плечи. На шее сверкала двойная нить натурального жемчуга. Женщина подняла руку и снова вдавила пальцем кнопку на дверной раме.

– Прошу прощения, пришел клиент на запись. – Митци наклонилась к микрофону: – Проходите, пожалуйста.

Она нажала кнопку, и наверху отворилась дверь. Послышались приближающиеся шаги.

Этот Гейтс, или как его там, и вошедшая актриса так и замерли, увидев друг друга. Постояв в нерешительности, актриса все-таки шагнула вперед, протянула руку и сказала как-то многозначительно:

– Меня зовут Мередит, Мередит Маршалл. Я пришла на прослушивание.

Гость пожал протянутую руку и резко вздрогнул, словно Мередит раздавила ему пальцы.

Митци подошла к пульту и вернулась с третьим бокалом шампанского. Подав Мередит бокал, сказала:

– Перед прослушиванием всегда лучше промочить горло.