Мусорные контейнеры, между которыми одиноко приткнулся «Додж», источали ужасную вонь, и все же Фостер в третий раз надавил кнопку звонка большим пальцем.

И женский голос отозвался:

– Да?

Голос прозвучал откуда-то сверху, Фостер поднял голову и увидел камеру, установленную над дверью. Он огладил галстук ладонью и сказал, глядя в камеру:

– Мне нужна запись крика. Говорят, вам нет равных.

Ответа не прозвучало, шагов не раздалось. Наконец, послышался грохот засовов, мощные ригели ушли в стену, зазвенели цепочки, и дверь распахнулась.

В обрамлении двери возникла женщина. На вид под тридцать, блондинка, однако волосы чуть темнее, чем он ожидал. Если не та, что похитила Люсинду, то ее родная сестра. Фостеру показалось, что женщина вздрогнула. Глаза распахнулись, сверкнули стиснутые зубы. Спустя неловкую паузу она протянула руку:

– Здравствуйте.

Сколько всего было пересмотрено в даркнете, но к этому он не был готов. Хрупкая беременная женщина, причем на большом сроке. На шее висели наушники, длинный шнур от них волочился позади.

В руках взыграла ярость, кипевшая уже давно. Пальцы зачесались желанием сжечь живьем, заживо содрать шкуру с той, что увела дочь. Фостер мог бы задушить ее прямо в дверях, размозжив череп ударом кулака. Но это желание вспыхнуло лишь на мгновение. Выглядела она такой же миниатюрной, как и девочка на видео с камер охраны, что увела его Люсинду. Поэтому он пожал и отпустил ее руку, а вслух сказал:

– Меня зовут… Я – Гейтс Фостер.

– Приятно познакомиться, – сказала женщина в дверях. – Я – Митци Айвз.

Митци пригласила его войти и повела по бетонным ступеням в звуковой колодец. Фостер потихоньку вертел головой, разглядывая оборудование, переплетения кабелей и шнуров, промышленные и самопальные компоненты звукозаписи. Настоящая подземная пещера: с темного потолка плотными гроздями свисали сталактиты микрофонов, а под ними кучковались сталагмиты напольных микрофонов разной высоты. Микшерный пульт занимал две стены: ряды циферблатов, переключателей и индикаторов, нервные стрелки которых считывали каждый шаг и каждый вдох в комнате.

Здесь она и накинулась на Фостера:

– Может, хватит херню молоть?

Она заметила, что гость внимательно разглядывает и разнюхивает все вокруг.

– Я ведь сказала вашим: только лицензии на использование, оригинал записи я не продаю!

А Фостер этот так и кружил по комнате, изумленно разглядывая нагромождение древних аналоговых приборов, потягивая носом запах перегретых радиоламп и невыветривающуюся вонь хлорки. Покружил и признался:

– Уж простите, но я и понятия не имею, о чем вы.

Митци подсказала: