– Нет, нет, все хорошо.

– Я надеялся не на просто «хорошо», друг.

– Ну, я о том, – отлично, теперь она еще и покраснела, – что все любят грудь.

– Да, и у тебя она классная. Но я бы хотел, чтобы ты получила больше удовольствия.

– Я и так его получаю.

Он улыбнулся и провел языком вверх по ее шее. Отчего ей мгновенно стало жарко и холодно до дрожи.

– Вот так получаешь.

– Да, но…

– Слушай, я все понимаю. Некоторые чики почти никак не возбуждаются, когда трогают их грудь. Ничего страшного. Все разные. Я вот не люблю, когда меня трогают за уши.

– Значит, мне нельзя в них дуть?

– Если хочешь, чтобы все прошло хорошо, нет. – Он укусил ее за плечо и начал целовать ключицы, пока она снова не начала извиваться и прижиматься к нему. – Хотя, раз уж мы начали, наверное, стоит спросить, как далеко ты хочешь зайти.

– Эм… Что?

– Ну, знаешь. Не хочу делать ничего такого, к чему ты не готова. И не хочу, чтобы ты осталась недовольна.

Почему-то Розалина не ожидала такой прямоты. Она всегда втайне подозревала, что в середине ее сексуальной жизни не хватает какого-то элемента. Когда она была подростком, она об этом и понятия не имела, но они с Лорен, да и с Томом тоже, распалялись настолько, что это было не важно. А потом, когда Амели стала достаточно взрослой, чтобы Розалина снова начала встречаться, все остальные казались настолько уверенными в том, что они делают, что у нее не хватало смелости не согласиться.

Гарри приподнялся на локте, глядя на нее с ошеломляющим сочетанием страсти и внимания.

– Все хорошо, друг? Мы можем остановиться, когда захочешь. Это не значит, что мне это не нравится. Просто хочу, чтобы тебе тоже нравилось.

– Мне еще как нравится, – поспешно ответила она. – Просто я не привыкла об этом говорить.

– Никто не привык, но, не знаю, это помогает. Типа, откуда я узнаю, что тебе нравится, если ты об этом не будешь говорить?

– Хорошо, но это… это… страшно.

– Да, но это ведь лучше, чем дерьмовый секс, да? – Он легонько водил рукою вверх и вниз по ее боку. – Не обязательно давать мне целый список. Просто, ну, говори мне. Рассказывай, если хочешь еще, или, наоборот, меньше, или если я захожу далеко или делаю недостаточно.