– Мне очень хорошо. А тебе?

– Лучше не бывает. Я заставил свою девушку кончить, да?

Она обмякла на подушках.

– О, так, значит, я теперь твоя девушка?

– Прости. Я просто имею в виду, что мне нравится, когда это нравится другим. И мне особенно нравится, когда это нравится тебе, потому что ты мне нравишься.

– Ну, – ответила она ему, – мне очень, очень понравилось.

Он забрался на кровать и лег рядом, а она повернулась, чтобы поцеловать его, пробуя себя на его губах, что вызвало странное, собственническое возбуждение.

– Скажи когда, и повторим еще раз.

– А что насчет тебя?

– На это у нас много времени.

– Нет, – она перекатилась на бок к нему лицом, – но я хочу.

Взяв ее запястье, он провел ее руку между их телами, к самой… эрекции. Она слегка неуверенно взялась за него. Вот в чем проблема с мужчинами: никогда не знаешь, делаешь ли ты слишком много или слишком мало, надо ли передавать эстафету или пытаться достать кетчуп из бутылки.

– Чуть сильнее, – побормотал он, накрывая ее руку своей. – Да, вот так. Так хорошо.

Ее удивило, насколько интимно это было – его член и их руки, кожа на коже, и как он помогал ей узнать, что ему нравится. И как они лежали, лицом друг к другу, и она видела, как он реагировал на ее прикосновения: странное ранимое трепетание его ресниц, изгибы его губ, когда он задыхался, стонал или бормотал ее имя, напряженность его бровей в этой странной интенсивности удовольствия и боли, когда она доводила его до грани. Ее до сих пор смущало то, с какой готовностью Гарри показывал ей себя и отдавался ей, и это заставляло ее хотеть того же. Отбросить все, кем, по ее мнению, она когда-то должна была стать, и построить что-то другое, настоящее, для себя. Вместе с ним.

Вместе со всеми, кого она любит.

Осень

Вторник

– Не держи ее так, – закричала Анвита. – Она – королева Франции.

Розалина поспешно отступила от торта «Мария-Антуанетта», который в данный момент занимал больше места в ее прихожей, чем имело право любое кондитерское изделие.

– Прости, но ей придется как-то обойти угол.