– Знаю, что ты шутишь, но, пожалуйста, не надо. Мне будет стыдно.

Просунув ладони под подол его футболки, она провела ими вверх, ощущая рельеф пресса.

– Ты в курсе, что она говорит, что ты горячий красавчик, и я с ней очень даже согласна?

– Ну, у нее довольно хороший вкус. Сандж, похоже, отличный парень.

– И я рада, что мой вкус на парней явно улучшается.

– Не сглазь. Может, скоро меня бросишь.

Он стянул футболку, и Розалина на мгновение – ладно, на несколько мгновений – засмотрелась. У него был легкий загар, скорее летний уличный, а не от спрея или солярия, и он явно экономил целое состояние на абонементе в спортзал – его тело было рельефным, но не накачанным специально. На одной груди красовалась татуировка в виде крыла ангела, а на другой – слова Audere est Facere по изгибу ключицы (которые, как она подозревала, относились к футболу), темные чернила идеально контрастировали с гладкой кожей и крепкими мышцами. У Анвиты бы точно упала челюсть.

– Мне кажется, – сказала Розалина, – что я вряд ли тебя брошу.

Он засмеялся.

– Ты иногда бываешь очень поверхностной, друг. Ты меня сейчас очень объективировала.

– А может, будем объективировать друг друга вместе? – Розалина сняла блузку.

Глаза Гарри метнулись вниз, а затем снова вверх.

– Идет. Охренеть, ты в отличной форме. – Он притянул ее к себе для еще одного глубокого поцелуя. – А еще, – теперь он откровенно покраснел. Он нежно накрутил ее локон на палец, – ты очень красивая. Как принцесса.

– Принцесс-брюнеток очень мало.

– Есть Белль. А она – лучшая, разве нет?

– Согласна.

Она опустилась на кровать и притянула Гарри к себе. И снова поцелуи. Более жаркие и глубокие. Неровные от дыхания и случайных стонов, когда они двигались вместе. Под ее руками мышцы его спины вздымались и опадали, как волны, и она позволила себе просто наслаждаться им. Хотеть того, чего хотела. Мужчину, которым могла наслаждаться. От которого могла зависеть. И в которого могла впиться ногтями.

Он спустил бретельки бюстгальтера с ее плеч, мягко двигая губами по обнажившейся коже. От них она задрожала. От этих легких, неожиданных прикосновений, успокаивающих чувствительные места, где резинка натирала. Он медленно спускался, языком исследуя выступы ключиц, а поцелуями покрывал вершины ее грудей. Заведя руку ей за спину, он расстегнул лифчик с ловкостью, которая говорила о практике, и она выгнулась дугой, чтобы помочь ему освободить ее от лифчика. Он провел большими пальцами по соскам и взял груди в ладони, а затем опустил голову и снова ее поцеловал.

– Значит, такое не по тебе? – спросил он, снова поднимая голову через пару секунд.

Она застыла, мгновенно вернув самоконтроль.