— Первый раз. Он там неделю всего и прожил, а потом мы за ним приехали.

— То есть шастали туда-сюда частенько. Время там идёт как и у нас?

— По-разному бывает. Но если редко ездить, время там почти стоит. В шестьдесят четвёртый год Платон четыре года подряд ездил. Тогда там недород случился, цены стояли высокие, так он и сено возил, и картошку, и лук. Рожь тут покупал, там продавал.

— И почему прекратил ездить?

— Дорога закрылась. Я один иду — попадаю нормально, а обозом едем, то только в шестьдесят пятый. А сейчас уже и туда не попасть, по семьдесят седьмой год дорогу затоптали.

— То есть бизнес у Платона Савостина был поставлен хорошо…

— Да какой же это бизнес? Он чаще сеном торговал. Там покосов не хватает, сено весной дорожает, а тут травы полно: коси — не хочу! Платон для этого и косилку купил, и конные грабли.

— Здесь они или пропали?

— Здесь.

— Чем ещё торговал?

— Овсом, луком репчатым. Вещи всё такие, на которых дата не проставлена.

— А выручка где — не знаете.

— Не знаю.

— А сами вы, когда в одиночку ходили, — зачем?

— Ну, хотел посмотреть, пройду или нет.

— А если без «ну», поконкретней?

Горислав Борисович вздохнул и жалобно посмотрел на майора.

— За грибами ходил, — признался он, — и на болото за ягодами. Орловы мшаники мелиораторы испоганили: высушить — не высушили, и расти теперь ничего не растёт. Ни клюквы, ни брусники… А знаете, какая там морошка была сто лет назад? У крестьян жатва, озимые убирают, так за морошкой никто не ходил, один я на весь мох.

— Чёрт знает что! — не выдержал майор. — Вы хоть понимаете, что говорите? В позапрошлый век за морошкой! Это даже не микроскопом гвозди забивать! У меня слов нет приличных, чтобы ваше поведение охарактеризовать!

— Это не микроскоп, — сказал Горислав Борисович. — Это время. Сломаешь что-нибудь ненароком — вся история наперекосяк пойдёт. Вот я и старался тихонечко ходить, чтобы ничего не испортить. И Платону гвозди возить не велел, только сено и всякое такое…