– Ситуация в Петрограде радикально изменилась. Если вы появитесь в Собрании, это станет концом для всех нас.

– Нет, не станет, – ответил я. – Я приехал спасти вас. Я стану мишенью для всех нападок, а про вас все забудут.

Тотчас же я сообразил, что это бестактный аргумент, и поэтому поведал Зензинову, какие шаги в действительности намерен предпринять, взяв с него слово, что он никому ничего не расскажет вплоть до моей смерти. Вероятно, он подумал, что изложенный ему план[167] абсолютно безумен, но был тронут до слез, пожал мне руку и сказал:

– Я обсужу это с остальными.

Но с его стороны это был лишь дружеский жест, и мне не пришлось пересечь Рубикон смерти. Вернувшись на следующее утро, Зензинов разговаривал со мной куда более спокойно, и я больше не спорил с ним, когда он сказал, что окончательный ответ – «нет». Я рассказал ему, как был расстроен известием о том, что вооруженная демонстрация отменена, и насколько, по моему мнению, важно, чтобы Учредительное собрание не отступало без боя. Зензинов – сторонник строгой партийной дисциплины и в то же время глубоко порядочный человек – от всей души согласился со мной и ответил, что фракция его партии в Учредительном собрании придерживается такого же мнения. Я спросил, кого собираются избрать председателем Учредительного собрания, и был поражен, услышав ответ, что им станет Виктор Чернов. Все, кто знали этого одаренного и лояльного партийного руководителя, должны были понимать, что он не годится на роль оратора от имени всей России. Я умолял Зензинова приложить все усилия к тому, чтобы не допустить избрания Чернова на столь важную должность. Я заклинал его найти другого кандидата, пусть менее известного и менее талантливого, но обладающего большей силой воли и полностью отдающего себе отчет в том, что трагедия, которую мы переживаем, есть предательство чаяний и идеалов свободы, во имя которых боролись и отдавали свои жизни многие поколения русских людей. Я снова и снова повторял это тем немногим посетителям, которые побывали у меня в эти два дня перед открытием Учредительного собрания.

В решающий день 5 января столица походила на осажденный город. Несколькими днями ранее большевики создали так называемый «Чрезвычайный штаб», а весь район вокруг Смольного был передан под власть ленинского приспешника Бонч-Бруевича. За территорией вокруг Таврического дворца надзирал большевистский комендант Благонравов. Сам дворец окружали вооруженные до зубов войска, кронштадтские матросы и латышские стрелки, часть которых заняла позиции и внутри здания. Все улицы, ведущие ко дворцу, были перекрыты.

Нет нужды описывать это первое и единственное заседание Учредительного собрания. Неописуемое обращение вооруженных головорезов Ленина с «выборными представителями народа» частенько описывалось теми, кто пережил эти ужасные часы 5–6 января. В ранние утренние часы 6 января Учредительное собрание было разогнано грубой силой, а двери Таврического дворца заперты. Мирную толпу, собравшуюся, чтобы выразить поддержку Собранию, рассеял ружейный огонь.

За легкой победой большевиков над Учредительным собранием почти сразу же последовало убийство Шингарева и Кокошкина, двух бывших министров Временного правительства от кадетской партии, которые не присутствовали на открытии Собрания, потому что находились под стражей в Петропавловской крепости. Поздно вечером 6 января их перевели в Мариинскую больницу, где поместили в специальную палату, охраняемую солдатами. Ночью 7 января банда большевистских солдат и матросов явилась в палату под предлогом смены караула, и больных людей, посвятивших свою жизнь служению свободе и демократии, закололи штыками.

9 января Максим Горький опубликовал поразительную статью об этих событиях, которая заслуживает того, чтобы привести из нее обширные цитаты. Описав события Кровавого воскресенья (9 января 1905 г.), когда царские войска расстреляли толпу мирных безоружных рабочих, Горький переходит к сравнению с только что случившимися событиями:

«5-го января 1918-го года безоружная петербургская демократия – рабочие, служащие – мирно манифестировала в честь Учредительного собрания.

Лучшие русские люди почти сто лет жили идеей Учредительного собрания, – политического органа, который дал бы всей демократии русской возможность выразить свою волю. В борьбе за эту идею погибли в тюрьмах, и в ссылке и каторге, на виселицах и под пулями солдат тысячи интеллигентов, десятки тысяч рабочих и крестьян. На жертвенник этой идеи пролиты реки крови – и вот «народные комиссары» приказали расстрелять демократию, которая манифестировала в честь этой идеи. Напомню, что многие из «народных комиссаров» сами же на протяжении всей политической деятельности своей внушали рабочим массам необходимость борьбы за созыв Учредительного собрания. «Правда» лжет, когда она пишет, что манифестация 5 января была сорганизована буржуями, банкирами и т. д. и что к Таврическому дворцу шли именно «буржуи», «калединцы».

«Правда» лжет, – она прекрасно знает, что «буржуям» нечего радоваться по поводу открытия Учредительного собрания, им нечего делать в среде 246 социалистов одной партии и 140 – большевиков.

«Правда» знает, что в манифестации принимали участие рабочие Обуховского, Патронного и других заводов, что под красными знаменами Российской с.-д. партии к Таврическому дворцу шли рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов.

Именно этих рабочих и расстреливали, и сколько бы ни лгала «Правда», она не скроет этого позорного факта.

«Буржуи», может быть, радовались, когда они видели, как солдаты и Красная гвардия вырывают революционные знамена из рук рабочих, топчут их ногами и жгут на кострах. Но возможно, что и это приятное зрелище уже не радовало всех «буржуев», ибо ведь и среди них есть честные люди, искренне любящие свой народ, свою страну.

Одним из них был Андрей Иванович Шингарев, подло убитый какими-то зверями.

Итак, 5 января расстреливали рабочих Петрограда, безоружных. Расстреливали без предупреждения о том, что будут стрелять, расстреливали из засад, сквозь щели заборов, трусливо, как настоящие убийцы.

И точно так же, как 9 января 1905 г, люди, не потерявшие совесть и разум, спрашивали стрелявших:

– Что вы делаете, идиоты? Ведь это свои идут! Видите – везде красные знамена, и нет ни одного плаката, враждебного рабочему классу, ни одного возгласа, враждебного вам!

И так же, как царские солдаты – убийцы по приказу, отвечают: