Тараскин вытаращил глаза на капитана, затем перевел взгляд на участкового и вдруг расплылся в широкой улыбке.

– Похоже, я вам убийцу нашел, – победно выдал он.

– Выкладывай, – потребовал Лобанов.

– В воскресенье мы с ребятами долго гульбарили, к полуночи все пойло выжрали, – начал рассказывать Тараскин. – Выжрать-то выжрали, но не нагулялись, если вы понимаете, о чем я.

– Понимаем, Тараскин, понимаем. Ты давай про дело говори, – поторопил Лобанов.

– Так я и говорю. – Хозяин дома слегка обиделся и пыл при описании событий поумерил. – Пойло кончилось, мы решили еще добавить. А где взять в двенадцать ночи?

– И где же взять в двенадцать ночи? – усмехнувшись, повторил вопрос Лобанов, вынужденный поддержать игру Тараскина.

– У Клавки-продавщицы, – победно заявил хозяин дома. – Она в продуктовом работает и для себя дома всегда держит. Но только для себя, не подумайте плохого, она из-под полы не торгует.

– Плевать мне на твою Клавку, – рассердился Лобанов. – Говори про РАФ!

– Короче, Клавка кому попало водку не продаст, а меня она жалеет. Я ведь калека, меня много кому жалко, – продолжил Тараскин. – Ну, меня к Клавке и отрядили. Деньги я взял и покатил. К дому Клавки мимо баков ехать. Я из проулка выкатил и увидел их. Хотел подкатить, деньжат на опохмел стрельнуть, но потом подумал, что плохая это идея – к мужикам ночью подкатывать. Мало ли у кого что на уме? И хорошо, что не подкатил, а то бы лежал сейчас в том же баке, что и тот бедолага!

– А теперь подробнее, – потребовал Лобанов. – Ты выехал на перекресток и что увидел?

– У мусорных баков стоял рафик мордой к проулку. Фары не горели, я поэтому его не сразу заметил. Потом гляжу, два мужика что-то из машины достали и в бак бросили. Что-то тяжелое, потому что они к земле пригибались под весом. А потом они сели в машину и уехали.

– Когда уезжали, фары зажгли? – спросил Лобанов.

– Нет, – протянул Тараскин, – только когда на дорогу выехали. Черт, а я и не сообразил тогда. Пьян был, вот и не дотумкал, что они дурное задумали. Я ведь думал, они просто на свалку ехать не захотели и, чтобы их здесь не застукали, тихарились.

– Как выглядели мужчины? – Лобанов вернул разговор в нужное русло.

– Не скажу, товарищ капитан, – впервые за все время Тараскин обратился к Лобанову по званию, что лишь подчеркнуло, насколько серьезно он относится к сложившейся ситуации. – Темно было, да и глаза я изрядно залил. Не смогу вспомнить. Если бы я знал, что они труп в мусорку выбрасывают, я бы непременно то, что происходило, хорошенько запомнил.

– Постойте, Тараскин, – в разговор вновь вмешался Бибиков. – Вы сказали, что видели РАФ воскресной ночью?

– Да, аккурат после полуночи, – подтвердил Тараскин.

– Но человек, чей труп вы сегодня нашли в баках, в полдень понедельника еще был жив, – произнес Бибиков. – И, если верить мнению патологоанатома, умер он не раньше утра вторника.

– Не может быть! – Тараскин снова вытаращил глаза. – Как же тогда они могли привезти труп в воскресенье?