Выкатив тележку на крыльцо, Тараскин поежился. Ветер завывал не на шутку, да еще и снег припорашивал, погода явно не способствовала приятному путешествию до станции. К тому же, судя по солнцу, которое еще и не собиралось вставать, ехать на станцию было рано. Подумав, Тараскин решил прошвырнуться до мусорных баков, стоящих у двухэтажных бараков. Сами бараки недавно расселили из-за внезапно обвалившейся крыши в одном из них. Дома признали непригодными для жилья, людей перебросили в новую часть поселка, которая строилась специально для работников нового завода силикатного кирпича. Кирпичный завод ввели в эксплуатацию в 1955 году, и с того времени он лишь набирал обороты, а для хороших мощностей требовалось много рабочей силы. Чтобы привлечь на завод молодежь, в Воронеже началось строительство жилья для его сотрудников, а старые бараки остались без ремонта.

Из-за отсутствия жильцов мусор в баках скапливался теперь намного дольше, и что-то пригодное на продажу или для сдачи в пункты вторсырья найти в них становилось все сложнее, но баки не пустовали. Время от времени к ним заруливали грузовые машины, и водители с фабрик, заводов и продовольственных магазинов, расположенных в районе, сбрасывали сюда отходы со своих предприятий. Это не приветствовалось ни заводским начальством, ни местными властями, но особо ленивые водители, которым было лень ехать до специализированной свалки, все равно выбрасывали здесь мусор. На это и рассчитывал Тараскин в утро среды, когда катил на своей тележке к мусорным бакам.

Эти баки Тараскин считал своей территорией и даже соорудил возле баков, не без помощи доброхотов-соседей, специальные приспособления, которые помогали ему дотягиваться до верха бака и выуживать приглянувшийся хлам. В это утро он вкатил тележку на деревянный помост, вооружился багром с крюком и открыл крайний бак. Старая сбитая со стен штукатурка ценности для Тараскина не представляла, и он стал разгребать багром содержимое бака. И тут он увидел руку, торчащую из горы мусора. Тараскин стал разгребать мусор больше, пока не появилась голова. Убедившись, что в мусорном контейнере лежит труп, он отбросил багор в сторону и поспешил в дом соседа, у которого, как он знал, был телефонный аппарат.

– Вот и все, что мне известно, – проговорил в заключение Тараскин. – Я дождался, пока приедет патрульная машина, рассказал милиционерам о находке и свалил. Меня никто не задерживал, а оставаться добровольно рядом со жмуриком охоты у меня не было.

– С тем, как ты нашел тело, мы разобрались, – выслушав Тараскина, проговорил Лобанов. – А как насчет того, что тебе показалось подозрительным?

– Ничего подозрительного я не видел, – ответил мужчина. – Утро как утро. У баков никого не было, но там никогда никого не бывает в такую рань. В бараки я не заглядывал, да и нужды не было. После выселения я все комнаты на первом этаже прошерстил и все полезное вынес, а на второй этаж мне не забраться, так чего туда таскаться?

– Ну, если в баки люди выбрасывают что-то для тебя полезное, почему не предположить, что они и бараки как свалку станут использовать?

– Бывало и такое, но только поначалу, когда бараки опустели, а сейчас туда никто не ходит.

– Откуда такая уверенность? – спросил Лобанов.

– Так снег нетронутый, – заметил Тараскин.

– Снег?

Вопрос задал Бибиков, Тараскин бросил на него косой взгляд и покачал головой, что должно было означать «Ох уж мне эта молодежь!».

– Утром шел снег, я уже это говорил, – медленно, как для слабоумного, повторил Тараскин. – Порошило с ночи, и, если бы в бараки кто-то входил, возле подъездных дверей остались бы следы.

– А ты наблюдательный, – похвалил хозяина дома капитан. – Давай подумаем: если в то утро ничего подозрительного не заметил, то, может, накануне? Во вторник утром, например?

– Во вторник я дома отлеживался, – признался Тараскин. – В воскресенье у меня друзья собирались, человек десять было, так мы вроде как канун нового года отмечали. Погудели так хорошо, что до вечера вторника я нетранспортабельный был.

– Печально, – протянул Лобанов. – Будь ты во вторник в форме, это нам очень помогло бы. Что ж, раз больше тебе рассказать нечего, будем прощаться.

Лобанов встал, участковый Бибиков последовал его примеру. Тараскин чуть откатился назад, освобождая для гостей проход к дверям.

– Жаль, что не сумел вам помочь, – высказал искренние сожаления Тараскин. – Были бы бараки целы, я бы про любой день вам рассказал. Тогда в баках много всего полезного можно было найти, а теперь пару раз в неделю машина приедет, так уже удача. Я ведь поэтому и пошел сегодня к бакам, поскольку надеялся, что РАФ что-то стоящее привез. Думал, если с воскресенья мусоровоз не приходил, то найду чем поживиться.

– Стоп! О чем это ты? – остановил Тараскина Лобанов. – Какой еще РАФ и что он привозил?

– Ох! Это… Я тут…